На участие в драматургической резиденции Любимовка.Пауза пришло 80 заявок! Мы отобрали четыре: в деревню Норинская на перезагрузку поехали Люба Стрижак, Мила Фахурдинова, Михаил Дегтярёв и Константин Стешик. Драматурги вернулись, а написанные ими тексты будут прочитаны 6 сентября в Архангельском Молодёжном театре. Ниже – впечатления участников резиденции о десяти днях в деревне.
Куратор резиденции — Павел Михайлов
Проект осуществляется при поддержке Союза театральных деятелей (СТД РФ)
Михаил Дертярёв:
«Дом-музей Бродского в деревне Норинская, кроме сигаретных пачек и смешных фотографий, хранит экземпляр старой советской газеты — Правда Севера. Эта емкая формула вмещает в себя все ощущения от этого места. Все становится немного прозрачнее. И это все — прекрасно. Хотя до настоящего Севера-севера еще километров 600, а природа точь-в-точь повторяет среднерусскую возвышенность — небо здесь уже ниже и тянет к земле. Голова становится светлее, в теле проступает ясность. Мне достался большой, собранный из массивных бревен двухсотлетний дом, который еще помнит Александра I. Тот факт, что здесь жил Бродский, немного грел, но сильнее грела огромная русская глинобитная печь. Еще 12 часов назад ты сидел в унылой Москве, и вот уже поджигаешь дрова, чтобы нагнать в комнату тепла и заснуть. Это место сразу напоминает тебе, что существуют стихии. В городе они в полном и безоговорочном рабстве, а здесь с ними можно и нужно дружить. Огонь — разводишь два раза в день для тепла и готовки еды. Дождевая вода и колодец — бесконечные источники бодрости и утоления жажды. Земля — повсюду ягоды, грибы, зелень до горизонта и обратно. Воздух — дышишь, и с ужасом думаешь, когда обратно в Москву и что ради всего этого стоит сюда возвращаться.
С первого взгляда Норинская кажется криповатой. Гниющей, конечной. Заброшенные дома в деревне, рассказы про медведей, волчьи следы, угарный газ и черно-белые фотографии детей с рахитом времен Второй мировой настраивают на хоррор-лад. Но это наваждение быстро проходит. И вот ты уже стряпаешь кашу в печи, топишь молоко, носишь кристальную воду из колодца, просыпаешься в 5 часов от яркого утра, весь день гуляешь по округе с перерывом на послеобеденный сон и чтение книг, а к вечеру топишь баню. В общем-то все, но внутри этого вдруг прорастает другая реальность.
Холодное лето — во всей красе: 7 дней моросит дождь. Сначала бесит, а потом входишь во вкус. В лесу все заболочено. Сначала пугает, а потом по колено в грязи радуешься, что выбрался живой и ищешь новый маршрут для заброски. 5 августа ночью идет снег. Сначала чувствуешь легкое уныние, а потом понимаешь, что стал свидетелем аномалии и видишь то, чего не видел раньше. Получаешь новости о выбросе радиации где-то в области. Сначала немного паники, а потом удивляешься, на какой мощной земле ты находишься: тут расщепляют ядра атомов, запускают ракеты в космос, строят гигантские подводные лодки — это индустриальная магия, и единственная печаль, что до космодрома в этот раз тебе не добраться.
Сам дом стоит на пересечении двух дорог. Это важное место встреч для местных и дальнобойщиков, везущих лес. Каждый день кто-то норовит войти к тебе без стука, поинтересоваться за Бродского и за жизнь, или прокачать твой сон басами из машины в три часа ночи и прочее. Сначала злишься "какая тут пауза", а потом понимаешь, что все это не просто так. Ты повстречался с демоном перекрестка. Каждый день в новом обличии он стремится проникнуть в дом, но теряет свою силу, когда встречает открытую дверь, а ты с радостью пускаешь его, слушаешь его истории, делишься своими, угощаешь чаем, блюдами из печи и выгоняешь вон, когда тот засиделся. По-доброму и сурово. Гуляешь по округе, и замечаешь странные следы. Подбираешь булыжник и переживаешь, что рядом волк, чье невидимое присутствие тянется отпечатками по мокрой дороге в течение 10 километров, а потом доходишь до места, где стоят руины каменной церкви двухвековой давности и тебя отпускает. Понимаешь, что сейчас прикоснешься до потаенного, странного. Внутри церкви — непроходимый сад. Ее внутренности захватили кусты и деревья, можно нарвать смородины, малины, черники. Наверху в развалинах колокольни приветствуют птицы. На стенах проступают остатки фресок. Под куполом — роспись, которая сохранилась лучше всего. Садишься в полной тишине, которую сейчас же сам и нарушишь — включаешь на телефоне квинтет для струнных Харви Габера "The Winds Rise From the North". И ему мгновенно подпевают птицы. Сквозь выбитые окна просачиваются лучи солнца и видно, как снаружи ветер раскачивает бесконечно фиолетовые поля иван-чая.
Постепенно растворяешься в пространстве и сердце тихо ликует, что ты здесь и теперь. Все уходит. Вот она пауза. Вот оно заземление. Я специально ничего не пишу в течение 10 дней, только впитываю и радуюсь всему, что попадается на пути. Но в этот момент одно заклинание все-таки прорывается — пусть будет так, чтобы север никогда не растаял».
Константин Стешик:
«Я бы не назвал себя человеком на все сто городским. В детстве каждое лето я проводил в деревне. Так что ни печка, ни колодец, ни стены из толстых брёвен не стали для меня откровением и серьёзным сюрпризом. Но в детстве я никогда не оставался в деревне совершенно один. Хорошо, участвуя в драматургической резиденции «Любимовка.Пауза», я не был один с самого начала и до упора, но большую часть времени — да. И, как выяснилось, для меня это был серьёзный терапевтический опыт. Не всегда в обыденной жизни есть возможность делать что бы то ни было не отвлекаясь ни на что. Теперь же я понимаю, что время от времени переживать подобное необходимо. Просто чтобы помириться с собой и делать что-то исключительно для себя, не думая о том, как это будет выглядеть и что об этом подумают другие. И, конечно, с такой установкой куда легче сосредоточиться на творческом процессе. Что я и сделал.
Спасибо за такой опыт Паше Михайлову, человеку, обладающему удивительной смелостью воплощать то, что задумал, не оглядываясь. Спасибо хозяевам уютнейшей избушки, которая стала моей на время резиденции, — Анатолию и Елене Мальцевым. Спасибо Мише Дегтярёву, моему со-участнику и доброму соседу. Это было здорово и продуктивно. Хочу ещё!»
Мила Фахурдинова:
«Когда писала заявку на писательский грант от Любимовки и СТД, даже не вчиталась, что это проживание в деревне Норинская – куда Бродский сослан был, и прожил 1,5 года, и многие мои любимые вещи именно там написал. Увидела просто – русская северная деревня, без связи и в полном уединении (каждый из этих пунктов манил меня, как таблетка алказельтцера субботним утром). И когда узнала, что выиграла – порадовалась, конечно, но никакого священного трепета не испытала.
Все открылось только на месте! Надо заметить, что в русских деревнях я вообще не бывала, о быте сельском только из кино да из книг. И вот мы приехали, и сразу вся эта природа и аутентичность на меня столпом праведным обрушились! Боги, как же там красиво – поля, леса, реки-озера. Птиц видимо-невидимо, животные – от медведей и лосей до лис с волками. Грибы-ягоды (первый раз чернику ела-собирала), травы целебные, чай – из того, что у дверей сорвешь.
Воздух – свежий, мыться – в бане, дом согреть – печь, водичка – в колодце, овощи – с огорода, кисломолочка – из-под коровы. Я теперь все умею! Даже траву косить)
Когда сюда приехал Бродский – в деревне было 36 домов, а жилых – всего 14. Сейчас же деревня заброшена вообще, только на окраине летом живет бабушка Валя с двумя котами (пили с ней чай вечерами, подарила мне на память «кружочек» вязаный. А Бродский ей не по душе: «Мы его вообще, тунеядца, и не вспоминали, как уехал, а потом вдруг в 90-е все стали говорить! Я стих прочла – ну, не складно совсем! И еще, говорят, он написал, что все мы тут пьяницы…»).
Жила я в самом доме, где поэт первые четыре месяца провел – вот моя комната, а вот Иосифа) Ну, я свой стул к нему отнесла, а его – к себе забрала. Так и писала, сидя на нем все одиннадцать дней.
Связь с миром только через хозяев, кто периодически заезжали нас проведать и привезти продуктов свежих – чудесные люди! Елена Мальцева, спасибо вам огромное!
И спасибо моей «соссыльнице» Любе Стрижак – ее «резиденция» в пяти минутах ходьбы находилась и такая душевная компания была мне отрадой в длинные светлые вечера (темнеет сейчас в Норинской только в 12 ночи, а в 2:20 опять светло – север).
И вот, в деревне для меня, как автора, все встало на свои места. Природа – заряжала, простой человеческий быт – заряжал, редкие, но искренние люди - заряжали.
Я просто не могла не писать.
Но писала не про то, что происходит сейчас, потому что этот опыт – личный, сакральный; он обязательно отзовется в каждом моем новом тексте, но не напрямую. В каких-то глубинных слоях.
Мне стал понятнее и гений Бродского, и те слова, что он сплел в строки здесь, и темы, на которые он говорил после. Обратившись лицом к народу (или народности), ты прорастаешь корнями ног в землю и она питает тебя так, как ничто другое и никогда.
Спасибо за эту возможность!
Кланяюсь.
А закончу я все равно Павлом Михайловым. Вот человек – поехал что-то там изучать про Бродского в эту деревню, увидел эти чудеса и впал в экстаз и восторг (мой вольный пересказ)). Потом еще раз приехал - уже не по работе, и еще, и еще. И вот он подумал: «Это же какое потрясающее место! Надо им поделиться с людьми!» И организовал вот эту писательскую резиденцию, и самолично нас туда сопроводил, заселил и обучил. Потому что всем, что в жизни происходит хорошее – нужно непременно делиться.
Паша, СПАСИБО!!! Ты - замечательный!
В общем, последнее слово за Бродским, потому что хорошо он про Норинскую сказал, разделяю впечатления полностью: «Бывало кое-где также, но, пожалуй, лучше – не было никогда».
Павел Михайлов:
«Год назад я был в деревне Норинская, отключался от городской жизни, и мне было так хорошо в этой тишине, что захотелось этим ощущением с кем-нибудь поделиться. Мне подумалось, что это место будет очень интересно пишущим людям, а именно драматургам. И вот получилось выиграть грант от СТД РФ и заручиться поддержкой главного фестиваля современной драматургии — Любимовки. Я очень благодарен организаторам фестиваля Михаилу Дурненкову и Евгению Казачкову за то, что поверили и помогли доработать идею, без них ничего не произошло бы по-настоящему. И ничего не произошло бы без замечательных драматургов, которые эту резиденцию прошли, пропустили через себя. Вообще, заявок на нее было 80 штук. И было очень сложно — выбрать четырех из восьмидесяти. Если нам удастся сделать резиденцию постоянной и проводить ее два раза в год, летом и зимой, то у нас уже есть участники на годы вперед!
И теперь нас ждет финальная читка. В Архангельском Молодежном Театре. Огромное спасибо за это его художественному руководителю Виктору Панову. Вообще этот театр делает огромное дело, являясь инициатором и двигателем различных фестивалей, таких, например, как Европейская Весна. И вот теперь они приобщаются к Любимовке! Мне кажется это удача и для фестиваля, и для театра.
6 сентября мы услышим новые пьесы Константина Стешика и Михаила Дегтярева и избранные части/главы/новеллы из масштабных работ Милы Фахурдиновой и Любы Стрижак. Думаю, это будет очень круто! Думаю, что мы обязательно повторим эти читки в Москве, в рамках программы Любимовка.Ещё».