О читке пьесы Даниила Чекрыгина «Заходит андроид в бар»

Основная программа «Любимовки» открылась 3 сентября читкой пьесы Даниила Чекрыгина «Заходит андроид в бар» в постановке Сергея Окунева. Драматург впервые вошёл в шорт-лист фестиваля, хотя в 2018 году его текст «Живые люди» попал в список пьес, особо отмеченных ридерами. 

По сюжету колонистка Эллен, живущая на Марсе уже два года, «печатает» — то есть покупает — андроида Рори, который создан по образу и подобию человека. Через некоторое время его программное обеспечение устаревает, и он теряет работоспособность. Успевшая привязаться к нему физически и психологически Эллен нуждается в помощнике, поэтому заказывает нового андроида, Эндрю. Прибыв, робот нового поколения предлагает избавиться от своего предшественника: симпатия к машине кажется ему абсурдной. Ситуация усугубляется тем, что андроидам неизвестно про их техногенное происхождение. Напечатанные роботы обеспечены фейковыми воспоминаниями про бывшую профессию и оставшихся на Земле родственников, поэтому и Рори, и Эндрю считают себя живыми людьми. 

Даниил Чекрыгин создаёт мир, в котором конфликт строится на расовом различии. Дифференцирование персонажей по принципу их происхождения и следующие из него запреты на любовь между роботом и человеком ставятся в центр пьесы. При этом сюжету иногда не хватает динамики. Даже сексуальная близость героев возникает из-за совместной жизни в изоляции на протяжении нескольких лет. С появлением третьего персонажа конфликт нарастает, обостряется противостояние старого и нового, человека и робота. 

Значительную часть текста занимает экспозиция, так как автору важно погрузить читателя в придуманный мир. Среда конструируется через бытовые реалии: распечатанные на 3D-принтере еда и инструменты, подбор андроида по критериям совместимости, замкнутое пространство для работы и досуга, голограмма Кэролайн — представительница программы «Новая жизнь», помогающая колонистке адаптироваться к существованию на Марсе. В этом инопланетном мире возникает ключевой для пьесы вопрос: имеет ли андроид право на моральный выбор, чувства и желание размножаться, а человек — на привязанность к роботу?

Важный аспект реальности, в которой существуют герои, — имитация условий земной жизни: искусственная гравитация, реклама, транслируемая напрямую в головы персонажей, зависимость колонистов от подписчиков и таргетных групп. Объёма пьесы часто не хватает на детальное описание мироустройства Марса, поэтому режиссёру-постановщику предстоит самому завершать этот пазл, одновременно показывая динамику отношений между героями. 

Когда несколько индивидов сосуществуют в замкнутом пространстве, межличностный конфликт неизбежен. Здесь он усиливается технической особенностью: сбои программы нарушают совместимость персонажей, что приводит к срыву и самоубийству Эллен в финале пьесы. В последней сцене антропоморфные андроиды-мужчины остаются вдвоём, обсуждая возможность заведения ребёнка.

Даниил Чекрыгин написал свой текст живым современным языком, интегрировав в него технические термины. В пьесе просматривается влияние на драматурга компьютерных игр, фантастических фильмов вроде «Чужого» и сериалов-антиутопий наподобие «Чёрного зеркала». Неологизмы и англицизмы в речи героев соединяются с именами, распространёнными в разных странах. Подобное сосуществование терминов и названий лишает пьесу детерминированного хронотопа: для автора неважно, в какое время происходит действие и каково национальное происхождение персонажей. 

На обсуждении арт-дирекция «Любимовки» и зрители размышляли, возможна ли сценическая реализация пьесы, к какому жанру её можно отнести и насколько очеловечились роботы. 

Мария Огнева, драматург, арт-директор фестиваля: Эта пьеса имеет сценический потенциал, она предлагает режиссёру и художнику пофантазировать, как могла бы выглядеть база на Марсе, как решить распечатку еды на принтере. В последнее время темы «робот», «что есть, а что не есть человек» интересны и актуальны. О них много говорят в сериалах и фильмах, но в театре пьес в жанре фантастики почти нет. 

Викентий Брызь (Виктория Костюкевич), драматург:  Мне понравилось, что пьеса лёгкая. Единственное, я бы убрала воспоминания героев про бабушку и про отца, они вызывают вопрос: какие эмоции в этот момент должен почувствовать зритель, пожалеть героя? Для этого не успеваешь проникнуть в пьесу. Не надо утяжелять историю трагедией. 

Мария Огнева: Уточню про воспоминания, специально заложенные в память андроида. Это попытка сделать не просто комедию, но и вывести историю в драму, рассуждение: что есть человек и человеческое сознание, а что нет. Тут есть недокрученность: в пьесе заявлено, что у андроидов есть человеческие воспоминания, но не показано, каково осознать, что это все они ложные.

Мария Крупник, продюсер: Ели убрать эти воспоминания, не будет понятно, почему героиня-человек себя нигилировала. Сейчас это понятно: ей было одиноко, она распечатала андроида Рори, и с ним стало хорошо. Когда он выключается, подобно папе из её воспоминаний, это запредельная боль, которую героиня вынести не может. 

Пётр Кобликов, постоянный зритель: Очень насыщенный текст. Если он появится на сцене, то может уйти в крылатые выражения. По поводу докручивания: ретроспекций или квазиретроспекций человеческого, заложенных в андроидов, в тексте достаточно. Здесь сложно определить жанр: не трагифарс и не трагикомедия, а что-то новое, что не вписывается в известные рамки. 

Ольга Тараканова, критик, театровед, отборщик фестиваля: Приём с воспоминаниями держит внимание: мы с самого начала хотим узнать про военно-морской флот — это тайна героини, за счёт неё есть что играть. Но при том, что предыстория с уходом отца объясняет причину самоубийства героини, это единственный известный факт из её прошлого. Не совсем понятен весь её эмоциональный фон. Было бы богаче и интереснее, знай мы ещё пять фактов из её прошлой жизни — образ стал бы более комплексным и объемным. Ещё хочется отметить, что у пьесы есть выход на вторую серию — про будущее. Это и тема двух отцов, и вопрос, как изменятся герои, осознавшие, что они андроиды. 

Анастасия Василевич, драматург, ридер фестиваля: Для меня этот текст существует между ситуационным анекдотом о взаимоотношениях человека и робота и серьёзной психологической драмой. Есть вопрос к развязке, которая слишком схематична для психологической драмы, где у героев есть общее ностальгическое прошлое. 

Виктория, зритель: Эта пьеса — рефлексия над актуальным временем, она не про потенциальное будущее, а про сейчас. Голосовые помощники становятся другом: ты сам можешь выбрать коммуникацию между серьёзной Сири или саркастически настроенной Алисой. Если подумать о локдауне, то мы оказались заперты среди людей, и с ними нужно дружить. Актуальна история про осознание себя. Ещё здесь есть метаирония: сегодня единственный способ проявить человечность — показывать уязвимость и раскрыть детские травмы. Персонажи-роботы становятся человечными, когда делают признания: «а я в детстве собаку убил». Мне думается, а не заигрались ли мы в психоанализ, объясняя свои поступки случаями из детства?  

Татьяна Загдай, драматург: С точки зрения героини это история о том, что у неё постоянно переезжал отец, она быстро его потеряла и выбрала для себя одиночество. Она живёт на станции, и андроид для неё — возможность безопасного, бесконечного присутствия рядом другого человека. Когда это становится невозможно, Эллен выпиливается. Она понимает, что потеряет всех, кто был рядом. Автор сумел сохранить баланс иронии и драмы. 

Даниил Чекрыгин, драматург, автор пьесы: Это не первая моя пьеса, есть ещё одна аналогичная, пару лет назад попавшая в лонг-лист «Любимовки». По первоначальной задумке Рори должен был убить Эллен, но эта развязка мне не очень нравилась. В итоге, финал изменился, но немного смазался. Я бы хотел написать вторую часть о том, как андроиды остались вдвоём и завели ребёнка. Думаю, это будет интересно.

Текст: Юлия Савиковская

Комментарии: Анна Попова

Редактура: Софья Нестерова, Анна Юсина

Фото: Юрий Коротецкий и Наталия Времячкина