Интервью с драматургом Германом Грековым 

В 2020 году пьеса Германа Грекова «Остановка» пополнила внеконкурсную программу фестиваля. Драматург, режиссёр, актёр, отборщик фестиваля и просто большой друг «Любимовки» рассказал о своём опыте работы с текстом и поделился личным взглядом на работу драматурга в театре.

Вы были завлитом в Воронежском Камерном театре и в Самарском театре драмы. Принимали ли вы участие в формировании репертуаров этих театров?

В современном театре завлит не занимается тем, что отбирает пьесы и не принимает никакого участия в формировании репертуара. У меня были абсолютно две разные миссии в Воронежском камерном театре и в Самарском театре драмы. В Самаре я занимался тем, что писал сценарии для всех творческих вечеров, капустников, адаптировал пьесы, то есть то была, в основном, литературная работа. Есть разница между завлитом советской традиции в России и завлитом на Западе. Там такие люди называются как раз драматургами, они работают в театре и занимаются литературной работой для театра. Я как раз работал в театре драматургом вот так, по-западному. В отборе репертуара не принимал участие, потому что уже тогда всем режиссерам известно было, что они будут ставить. Кстати, поначалу мне приходилось заниматься и составлением договоров. Бумажная, скучная и неинтересная функция, но потом от составления договоров я перешёл к более творческой работе. В Камерном театре я вёл проект «АВТОР. СЦЕНА. ТЕКСТ». Я делал читки современной драматургии. Моей задачей было знакомить воронежского зрителя с современной драматургией. Была ещё одна фундаментальная работа в Камерном. К двадцатилетию театра мы сделали большой буклет в виде словаря-глоссария. Такое детище! Конечно, ещё была и актёрская работа.

Что вы думаете об авторитете художника в культурной среде? Ведь мало быть только образованным и интересным, важно, чтобы тебе доверяли и верили. Как к этому прийти?

Тут всегда рецепт один, и он банальный. Ты должен сам быть погружён в процесс, нужно в нём находиться. Всегда всё начинается с тебя. Выдавать себя за того, кем ты на самом деле не являешься, но тебе хочется быть… Надо сначала «быть»! Дальше уже цепная реакция. Конечно, мы все хотим, чтобы нас любили, но мы должны найти в себе не то, за что себя любить, а то, что ты любишь сам. С одной стороны, это сложно, а с другой, когда ты на самом деле что-то любишь, — это открывает в тебе поток, путь к тому, что у тебя уже появляется кто-то, кто тебя слушает. Я считаю, что искренняя увлечённость должна в чём-то быть, та увлечённость, которая тебя целиком поглощает. Она всегда заразительна, и она воздействует на людей.

Вы — драматург, вы — режиссёр и вы — актёр. Это все разные люди в вас или вы просто Герман Греков, который всё это умеет?

Они разные все. Что-то идёт впереди, что-то сзади, что-то подтягивается, что-то теряешь, что-то находишь. Такие вещи не могут быть наравне. Слишком объёмные штуки. Есть тоска по сцене какая-то… Потом наступает момент, когда есть возможность выйти на сцену, и ты понимаешь, что где-то потерял, что-то начинаешь подтягивать, и вдруг по-актёрски что-то снова в себе открываешь. Это постоянный тренинг, постоянная работа. Очень приятны бывают какие-то актёрские удачи, я этому искренне радуюсь. Так же и драматургия: где-то теряешь, где-то наращиваешь, какой-то прорыв делаешь. Эти вещи вроде родственные, но каждая их них требует внимания к себе и прокачки.

Бывает, что авторы ревностно относятся к режиссёрским трактовкам своих произведений. В этом году на «Любимовке» поднимали вопрос — «стоит ли драматургам самим ставить свои пьесы»? У вас есть такой опыт, но вы настаиваете, что себя ставить труднее, чем текст другого автора. Отчего так?

Трудность заключается в том, что ты должен абсолютно забыть о том, что именно ты писал эту пьесу. Когда ты её писал, она уже обрела какой-то определённый стиль и звучание, а в тот момент, когда ты к ней же начинаешь как режиссёр подходить, возникает в голове весь тот сор, из которого всё выросло, и он уже лишний. Выросло и всё, про сор забыли! Самое большое усилие — это представить, будто это не твой текст. Запрещают же врачам оперировать родственников. И у нас нужно забыть, что это твоё и не «сделать как лучше», а почувствовать звук пьесы. Бывает же, что режиссёр чувствует текстлучше, чем сам драматург? Бывает такое! И очень часто…

Анастасия Ермолова

Фото Серафимы Труевцевоой