О читке пьесы Натальи Лизоркиной «Петя из Ватуков»

Конфликт поколений – одна из излюбленных проблем, поднимаемых современной драматургией. И тема эта нередко раскрывается комплексом из других сложностей и вопросов. Об этом пьеса Натальи Лизоркиной «Петя из Ватуков».

Режиссёр Бениамин Коц сразу показывает зрителю, что персонажи неравны – рассадкой. По каким признакам, узнаём уже из самого текста. Слева сидит актёр в беспроводных наушниках с планшетом, вместо старой доброй распечатки, его стул стоит немного в отдалении от остальных четверых, что сидят с распечатанным текстом. В процессе мы узнаём, что отдельно сидит тот самый Петя – он приехал из Москвы повидаться с матерью. Тут же он встречает друга детства, который отнимает все наличные деньги у гостя, как бы беря в долг.

Встреча с семьей также никак не отвечает требованиям молодого человека: у них своя жизнь, из которой Петя уже вышел настолько, что никак не понимает, о чём говорят его некогда самые близкие люди. Сначала разговоры о таинственных акимяках кажутся и зрителю, и самому Пете безумством матери, но потом, когда абсолютно каждый встречный упоминает этих мифических существ, закрадывается мысль, что ещё не известно, кто здесь более безумный. Петю постоянно пытаются вернуть к его воспоминаниям из детства в надежде, что он вспомнит акимяк и пойдёт их ловить вместе со всеми. Главный герой начинает задумываться о собственном безумии, о том, что его жизнь в Москве была всего лишь сном, а из Ватуков он никогда и не уезжал. Не уезжал от отца, который не может и двух слов связать, от матери с её чрезмерным воспитанием, от сестры и её нового «особенного» мужа Кимчи. От всего этого города, пропитанного странным запахом, токсинами и мифическими акимяками. Не уезжал в Москву, где, вроде бы, всё было хорошо и современно: старт-ап по эко-захоронению в Ватуках, рекламные листовки, однополый партнер.

Петя стремительно сбегает из Ватуков без обещания приехать на Новый год, но всё равно напевает на перроне глупую песенку про Ватуки и акимяк.

Евгений Казачков, драматург: «У меня двойственное чувство, и я не знаю, хотел ли автор намеренно от меня этого двойственного чувства. Всё время я не мог понять интонацию пьесы. Грубо говоря, во что со мной играют. Это смешно, абсурдно, страшно, реалистично? Это история-безумие? Я не понял эмоционально, потому что даже если абсурдно, должна быть причинно-следственная связь, у героя должна быть цель. Были моменты очень классные, смешные, интересные диалоги. Это всё, потому что они не были намеренно смешные. У меня нет никакого оценочного суждения, но по моим ощущениям: мне было то смешно, то непонятно, то интересно, то не очень».

Герман Греков, отборщик фестиваля, драматург, режиссёр: «Как отборщику, мне приходилось читать пьесы. Эта пьеса мне запомнилась тем, что я её прочитал буквально за пятнадцать минут, а еще сюжетом и языком хорошим. Мне кажется, проблема заключается в самой читке – здесь нельзя играть жанр. Но пьеса очень динамичная и интересная».

Михаил Дурненков, драматург: «В пьесе много очевидно талантливых моментов и видно, что автор талантливый, с этого надо начинать. Я не до конца понимаю и разбираюсь в каких-то структурных вещах. Чьими глазами мы смотрим на эти Ватуки? Героя? Но герой тоже объект сатиры. Гей, который занимается эко-гробами – это сатира на типичного столичного человека. Где мы должны удивляться: когда смотрим на него или на местных? Пьеса из метафоры вдруг становится пьесой, которая работает в жанре театра абсурда, где реальность меняется всё больше и больше, нарастает и в конце концов распадается. Но она не распадается. Мир резко перестаёт существовать по воле автора очень резко. Но всё же языковые моменты, персонажи – всё очень талантливо, я получил много удовольствия».

Алёна Волкова