О читке пьесы «Страна Вась» Викентия Брызь

В этом году впервые на «Любимовку» попала драматург из Владивостока Виктория Костюкевич, которая пишет под псевдонимом Викентий Брызь. Одним из самых ярких событий седьмого дня фестиваля стала читка новой пьесы Викентия «Страна Вась».

«Страна Вась» привлекает прежде всего своей формой – это поэма, написанная верлибром, которая сочетает в себе рефлексию героя насчёт своего существования в настоящем и эпический взгляд сквозь десятки лет на судьбу целого народа, через воспоминания о конкретном умершем деде Лункине. Автор даёт возможность читателю взглянуть и почувствовать атмосферу города и окружающей среды через главного героя, выросшего в Приморском крае и впитавшего с детства, что «Москва – это не про нас». Вася идёт, а иногда кажется, что несётся, через весь город по пути к городской Администрации в поисках денег на похороны деда. Движение его мысли, которое и формирует сюжет, обусловлено внутренним конфликтом, в котором существует герой – «уезжать или не уезжать?» Погружаясь в него, то обращаясь к детским воспоминаниям, то будто взирая на весь народ целиком, герой обнажает конфликт наиболее острый: социальный и исторический, в контексте которого мы все живём.

Драматург, используя верлибр, сохраняет четкую ритмику и мелодику языка. В манере письма угадывается авторский стиль и приёмы, с которыми мастерски обращается Викентий Брызь: текст пронизан юмором и сатирическими наблюдениями, хулиганским духом, и, в то же время, это сочетается с легкостью, поэзией, горечью и нежностью. В целом такое сочетание даёт тексту ценный для художественного произведения объём.

Текст был принят залом тепло и живо. Читка в постановке Льва Харламова отличалась плотной режиссурой, чётким мизансценированием и использованием элементов костюма, что породило у некоторых зрителей мысль об отсутствии необходимости режиссёрского решения пьесы во время читки. Это стало поводом для бурной дискуссии во время обсуждения.

Полина Бородина, драматург, арт-директор фестиваля: «Мне бы хотелось начать с того, как много нежности в этой пьесе. На мой взгляд, она невероятно патриотичная. Я слушала и думала, что, если бы я работала в администрации какого-то города, я бы заказала Викентию такую пьесу про Урал, Сибирь или любые другие регионы нашей Родины и крутила бы её в администрации и на площадях. У меня есть вопрос к зрителям. Так как я читала этот текст глазами, то я поняла, что по форме это поэма, это очень поэтический текст. Мне показалось, что на читке это не было очевидно. Мне бы хотелось узнать отдельно у тех, кто видел и слышал текст сегодня впервые, считали ли вы его поэтическую природу или нет?»

Юрий Сорокин, драматург: «Чувствуется, что текст поэтический, и он сам по себе играет. Но у меня большой вопрос к режиссеру читки, иногда не надо оживлять текст, он сам по себе живой. Текст даже написан в столбик, там есть ритм, зачем прерывать этот ритм ради художественного высказывания? Поэма считывается, и вы начали с неё, это чувствуется, но потом всё. Потом начался русский драматический театр и отыгрыши непонятно почему».

Юлия Тупикина, драматург: «Да, мне кажется, что читка что-то нарушила. Такое ощущение, что Есенин вышел прочитать Маяковского. Немножко не совпало по ритму. Я бы хотела отдельно поговорить о пьесе. Вика растет год от года как автор, и я всегда ждала от неё текст про Дальний Восток. Когда в этом году он появился на «Любимовке», это стало триумфом. Ничего лучше о Дальнем Востоке – ни поэмы, ни прозы – никто не писал. В то же время, это не только о Дальнем Востоке, это о нас – о России. Интересна сама форма, она очень потоковая, дионисийская, не случайно текст начинается со звуков – Вика наследует традиции русского авангарда начала ХХ века и конструирует текст из звуков, который будто бы не имеет смысла, тем самым, этим приемом она сразу обнуляет наше восприятие, как будто бы будит от повседневности, и дальше начинается реальность густого и ритмического текста. Из достоинств этой пьесы: его дерзость, его концентрация – столько наблюдений, профессионально созданных шуток, то есть это действительно комедия, но цель Вики – нас не посмешить, а как будто бы разбудить. Наряду с шуткой тут же идет очень точное и горькое наблюдение. Тем не менее, текст проникнут любовью. Любовь к деду Лункину, как любовь к старой России. Не даром труп деда так и не похоронен, мы все время в одном и том же состоянии, все время оглядываемся назад, нас заставляют смотреть туда: в войну, в советское время, в достижения прошлого. Это выглядит как что-то, что умерло и осталось не похоронено, как тот самый кит или дед Лункин. В этот текст хочется вникать благодаря его концентрации и многослойности. Тут только остается восхищаться».

Юрий Шехватов, режиссёр, арт-директор фестиваля: «Как режиссёр, я бы вгрызся в этот текст, если бы была возможность ставить спектакль. Может, ещё и будет. Но очень грустно и жаль, что этот спектакль никогда не будет показан в Приморской краевой администрации. Ведь для него это главное место. Очень здорово, что у Вики есть такая любовь к месту, где она родилась. Драматурги, пишите больше таких текстов! Их приятно слушать, их хочется ставить. Он конечный, объёмный, классный текст».

Михаил Чевега, драматург: «Хочется поблагодарить автора, это правда отличная поэзия, в первую очередь. Видно, что вы любите одинаково и Аркадия Гайдара, и Сашу Соколова. Это театральная поэма и поэтическая пьеса, то есть его можно использовать в обе стороны, например, где-то разместить просто для чтения глазами – я бы хотел ещё раз его почитать. Как театральная пьеса, она тоже здоровская, правда имеет и шутки, и нежность, и грусть, и радость, поэтому режиссёру есть с чем работать. Хочется вас поблагодарить и сказать, что это удача».

Анна Гилёва: «Я не читала текст до этого, и мне не помешали режиссёрские решения, а наоборот показались удачными. В меня всё попало. Более того, я родилась в Приморском крае и 22 года там прожила, в городе Уссурийске. У меня была радость узнавания. В детстве я, конечно, мечтала уехать во Владивосток, но уехала в Москву. Так сложилось. Иногда я приезжала домой, смотрела на людей и понимала, что они какие-то другие. Я пыталась сформулировать для себя какие. Мне кажется, что в них есть какой-то такой авантюризм, в смысле немножко проходимец, но больше искатель приключений. Какой-то дух свободы, открытости и желания рисковать. Я рада, что эти чувства прозвучали в пьесе, я в полном восторге!»

Полина Бородина, драматург, арт-директор фестиваля: «Во время читки я ещё думала про всем известное «Кому на Руси жить хорошо», потому что в некотором роде это «Кому на Приморье жить хорошо».

Юлия Тупикина, драматург: «А ещё «Василий Тёркин».

Екатерина Августеняк, драматург: «Я хотела бы отметить то, что мы в читке потеряли. Мне кажется, в тексте есть ощущение бега, что этот человек бежит. Это, к сожалению, ушло. Все-таки важно говорить, что читка – это прежде всего анализ и работа с текстом, а не с телом в пространстве. Не с тем, как тела передвигаются в пространстве и раздеваются/одеваются. Это дополнительный текст, и для того, чтобы он был хорошо внедрен в изначальный драматургический текст, нужно больше времени. Поэтому, когда мы им не обладаем, стоит работать именно с текстом драматурга и с тем, чтобы он работал, прежде всего, на слух».

Нина Беленицкая, драматург, арт-директор фестиваля: «Мне тоже показалось, что в этой читке нам навязана интонация иронии и сарказма, в то время как в пьесе эта ирония обманчива. Она завлекает нас для того, чтобы мы купились, развеселились, и, ровно в тот момент, когда с нами это происходит, до нас начинает доходить тот смысл, ради которого и была написана эта пьеса. Судя по репликам, смысл все равно дошёл и, наверное, это тоже интересный кейс, когда форма читки перпендикулярна пьесе, но ты можешь воспринимать текст, как нечто отдельное, и это интересное зеркало. Ещё мне хотелось меньше сконцентрированности вокруг одного актёра, потому что это собирательный, эпический образ, который в чем-то равен городу. Он получился карикатурным, в то время, когда за ним стоит большее. Вообще, любопытная тенденция, что у нас в этом году очень звучит городская тема регионов, такое ощущение, что авторам стало важно, откуда они и где они живут».

Дмитрий Волкострелов, режиссёр: «Это героическое решение драматурга – писать пьесу в стихах. Мы живем в неритмичной стране, какой тут может быть ритмичный театр? Не бывает. К сожалению, Грибоедов погиб, и главным драматургом стал Островский, который, как известно, документалист. Хочется перечитать пьесу глазами и почувствовать эти ритмы. Вообще, хочется, чтобы в русском театре было больше ритма».

Михаил Дурненков, драматург: «Да ладно уж, после «Кислорода», поставленного Рыжаковым, мы уже знаем, как эти тексты делать! Их разыгрывать запрещено, их надо пропевать, как-то отстукивать, протанцовывать. Они тогда начинают раскрываться. Конечно, я эту пьесу читал глазами, и у меня было ощущение, что это супер-плотный текст. Вспоминается «Голубая чашка» и «Страна дураков», но и «Улисс» тоже. Это же лирическое путешествие с ощущением солёного воздуха, субъективного момента. Я читал и думал, как же такая плотность будет раскрываться на сцене. И ничего, я сегодня всё услышал! Это сценично при любом разыгрывании, но не нужно изобретать ракету, чтобы поставить этот текст. Мы знаем, как это делать, и у него есть сценическое будущее, в этом смысле. Я прям думал: «Я бы сам его прочитал!», я получил бы огромное удовольствие как перформер, следуя за внутренними ритмами этого текста».

Лев Харламов, режиссёр: «В процессе обсуждения большинство людей, которые читали текст глазами, сказали, что всё не так и надо было по-другому. Люди, которые текст глазами не читали, сказали как всё интересно, и что у текста прекрасный ритм. Мне кажется, у текстов подобной формы есть ритмика, которая каждым читающим считывается индивидуально. Поэтому, когда читаешь текст глазами, он совпадает с твоим внутренним ритмом, но когда между мной и текстом появляется актёр, то мы, конечно, начинаем воспринимать его через тот ритм, который даёт он. Это важный момент перехода пьесы из текста в театр. Спасибо, Виктория, за текст, к которому нам удалось дотронуться, и прости, если напортили».

Викентий Брызь, автор пьесы: «Я скажу честно, чем я вдохновлялась. Это было сразу после прочтения «Улисса». Не Саша Соколов, вы не угадали. Ещё Арсеньев! Он писал про природу, и я решила почувствовать себя немного Паустовским, нырнуть в этот зеленый мох лицом и соединить со зданием Администрации. Я описываю мои ощущения от 34-летнего пребывания в городе. Собственно, эти два человека – Арсеньев и Улисс – были со мной во время написания. Вы такая тёплая аудитория! Как здорово, что вы сейчас все вместе, и я могу сказать спасибо всем, кто за всю «Любимовку» подходил и что-то приятное мне говорил, я всё запомнила, каждое слово от каждого. Спасибо большое! А отвечая на вопрос, почему там был упомянут именно 2032 год, могу сказать, что я обладаю очень хорошей интуицией и почему-то решила, что это будет именно этот год. Когда я пишу пьесы, у меня многое из них сбывается. Это касается не только каких-то социальных нот, а даже личных, но я не буду вам рассказывать, что там у меня сбылось.

Полина Бородина: «А ты можешь написать про прекрасную Россию будущего?»

Викентий Брызь: «Могу написать на заказ!»

Полина Бородина: «Мы дружно скинемся!»

Лара Бессмертная

Фото: Юрий Коротецкий и Наталия Времячкина