Интервью с драматургом Дарьей Морозовой
Дарья Морозова — дебютант фестиваля и активный пользователь Телеграм-чата «Любимовки». Пьеса «Тихий дом» спровоцировала бурную дискуссию и вокруг новой для драматургии темы, и вокруг ремесла создателей пьес — всё то, за что мы так любим фестиваль. Об обучении в мастерской Натальи Скороход и боязни белого листа, о впечатлениях от фестиваля – в интервью для Блога.
«Любимовка»-2020 удивляет количеством пьес, написанных представителями мастерской Натальи Степановны Скороход в Санкт-Петербургском институте кино и телевидения. Расскажи, пожалуйста, о своей учебе, о вашей мастерской — что это был за опыт, как ты его теперь используешь?
Моё обучение у Натальи Степановны я искренне считаю лучшим временем в жизни. Эти четыре года круто изменили моё представление о мире искусства и о себе самой. В какой-то мере я могу назвать это мазохизмом: учиться было сложно, больно, но при этом приятно. Конечно, из-за специфики ВУЗа мы писали сценарии, а не пьесы. Мы много смотрели, много читали. Я постоянно открывала для себя что-то новое и очень важное, а моя любовь к искусству театра и кино постоянно росла и развивалась. В какой-то момент я поняла, что не представляю свою жизнь без этого. Наталья Степановна прекрасный преподаватель, она совмещает теорию и практику настолько хорошо, что они становятся неотрывны друг от друга. Я действительно чувствую, что за четыре года из человека, которые писал исключительно по наитию, я выросла до автора, который прекрасно понимает, что делает.
Правда, выпускной оказался для меня очень болезненным событием. Первое время я не понимала — как это? Как я буду теперь писать? Кто будет давать мне правки? Я чувствовала себя потерянной настолько, что полтора года не могла писать. Началась боязнь белого листа. Однако, мне удалось справиться с этим. Сначала я решила написать что-то совсем для себя, а потом уже начать какую-то серьёзную работу. И когда начала работать, я поняла, что Наталья Степановна не дала нам ничего лишнего. Все знания, все навыки, которые я получила в её мастерской, оказались полезными. Так что моё обучение не прошло зря, и я рада, что попала именно к ней. А это, кстати, вышло случайно. Поступила я изначально к Игорю Валентиновичу Агееву, но в конце второго курса мы оба пришли к мнению, что не понимаем друг друга, а моё ментальное состояние стало критическим. Я ушла в академический отпуск. Вернувшись, я попала в мастерскую к Наталье Степановне.
Ты рассказала на обсуждении о своём непростом опыте с драматургией в мастерской. «Тихий дом» — это попытка закрыть гештальт?
Стоит уточнить, что непростой опыт у меня случился непосредственно с театральной драматургией. Кинодраматургия давалась мне намного легче. Когда мы на курсе писали пьесы, у меня просто не вышло. Наталья Степановна поставила мне зачёт, и мы закрыли эту тему. Я бы не стала называть это попыткой закрыть гештальт. Да, у меня не получилось, но мне всё равно очень хотелось научиться. Я стала читать пьесы современных драматургов. Некоторые мне совершенно не нравились, а некоторые — вдохновляли. «Тихий дом» я написала просто потому, что я очень хотела написать пьесу. Посмотреть, получится ли у меня теперь. Я сразу же думала о том, что, если не получится с этой, я напишу ещё одну. И ещё. И ещё. И так, пока не получится. Правда, мне самой сложно судить, получилось или нет. Хотя, попадание в шорт «Любимовки» о чём-то всё-таки говорит. Ведь в прошлые годы в этот же шорт попадали те, кем я вдохновляюсь, на чьём примере учусь.
Расскажи о своём взаимодействии с интернет-культурой, почему считаешь важным осмыслять это через театр?
Мои взаимоотношения с современной интернет-культурой очень тесные. На «Любимовке» я была тем человеком, который молчит на обсуждениях, а в перерывах стоит в сторонке и пялится в телефон. Зато я активно высказывала своё мнение в чате. Я живу в интернете, так уж вышло. Это пространство для меня наиболее комфортное. Я способна найти любую информацию, я могу найти почти любого человека в сети. Я, можно сказать, «эксперт по мемам», сама давно смеюсь только с максимально абсурдных и абстрактных мемчиков, потому что пресытилась. Меня интересует анонимное интернет-искусство. Тексты, видео, аудио, изображения — всё. Меня завораживает сам факт того, что человек способен создать действительно талантливое произведение искусства и просто подарить его миру, отказавшись от славы, даже от имени. Имиджборды полны копипаст, написанных прекрасным языком, во всех возможных жанрах. Видео-арт не так популярен, но тоже есть. Существует так называемый void-art. Это странные видео, начинающиеся с чего-то нормального, но позже превращающиеся во что-то странное, пугающее, жуткое. Видео со страницами Ютуба в моей пьесе — классика войд-арта. Я потребляю интернет-культуру постоянно. Я сама сделала несколько мемов, которые разошлись в узких сообществах. Интернет-культура — часть жизни огромного количества людей. Я захотела поделиться с теми, кто ничего об этом не знает. Это как когда ты видишь прикольный мем и отправляешь его своим друзьям, потому что тебе хочется поделиться. А я нашла прикольный мир и решила показать его людям, которые ничего о нём не знают. Также в своей пьесе я считаю важным разговор об информационной перегрузке. Это то, что испытывают молодые люди почти постоянно сейчас. Ты не можешь по улице пройтись, не потребив огромное количество информации. Люди стали засыпать под подкасты и стримы. Просыпаться — и сразу лезть в телефон за новой дозой информации. И вся эта информация в большинстве своём эту интернет-культуру составляет. Также мне было интересно попробовать совместить самое молодое искусство с одним из самых старых. Получилось у меня или нет — судить, пожалуй, не мне.
Как пришла идея придумать таких персонажей – молодых парней, которые сталкиваются со смертью, толком ничего не узнав о жизни? Считаешь ли ты их героями времени? Это собирательные образы поколения?
Я считаю, что персонажи всегда в той или иной степени являются отражением автора. Так, наверное, вышло и со мной. Я сама столкнулась со смертью довольно рано. Летом я гостила у бабушки в городе на реке с очень быстрым течением. Каждый года видела по парочке утопленников. А мне было, ну, от 10 до 16 лет. В 16 лет от рака умерла моя мама, дома. И меня смерть как таковая стала интересовать. Как некий предмет для исследования. Хочется найти эту тонкую грань между жизнью и смертью. Когда умирают пожилые люди — это естественно. Но когда умирают молодые — это немного страшно. Я не думаю, что мои персонажи — герои нашего времени. И вряд ли это портрет поколения. Это просто я. Алёша, друг моего главного героя, вообще ходит со мной из одного произведения в другое. В студенчестве мы всей группой писали альманах о подростковом суициде. Я написала историю про странного мальчика Алёшу, который вёл ВКонтакте группу с видео, на которых была запечатлена смерть. Этому Алёше было 12 лет. Скорее всего, в моей пьесе — тот же самый Алёша, но старше. Мне близки эти герои — оторванные от общества и реальной жизни, живущие в интернете. Таких много, и они похожи на меня.
Будет здорово узнать твои впечатления от читки. Ты сказала, что герои даже визуально схожи с Алёшей и Петей. Каким ты представляешь спектакль по своей пьесе? Думала ли ты о сценическом потенциале текста, когда его создавала?
Честно говоря, я не то, что бы думала о сценическом потенциале своего текста просто потому, что у меня крайне мало опыта с театром даже зрительского. У меня были теоретические знания о том, как пишутся пьесы. Я читала какое-то количество современных пьес. Основываясь на этом, я и писала. Мне, конечно, привычнее представлять кино, когда я пишу. Но тут это никак не сработает. Поэтому представления о том, каким мог бы быть спектакль по этой пьесе, у меня смутные. Я вижу это чем-то минималистичным. Два героя на сцене, ноутбук, экран. Третий персонаж на сцене присутствовать не должен. Ну, в моём представлении. Если режиссёр решит, что он должен быть на сцене — я противиться не стану. Я бы даже доработала пьесу, добавив туда больше мультимедиа, чтобы, например, можно было пускать слайд-шоу с жуткими картинками прямо во время действия.
Расскажи о своих впечатлениях от фестиваля в целом. Какой эта «Любимовка» была для тебя?
Я ужасно рада, что была на «Любимовке». Хоть в основном я молчала и стояла в сторонке, я всё же пропиталась этой атмосферой. За такой короткий срок я услышала так много текстов — это невероятно. Я приходила в хостел и почти сразу ложилась спать — информационная перегрузка.
Я чувствовала вокруг себя творческую атмосферу, какой-то общий дух свободы мысли. Такие разные люди: из разных мест, разного возраста, с разными интересами, с разными проблемами, с разной болью. И все собрались в одном месте. Это был очень полезный и вдохновляющий опыт. Я многому научилась, слушая тексты и обсуждения. Я увидела, чему ещё мне стоит поучиться, чтобы стать лучше. И я утвердилась в желании стать театральным драматургом. В театре дышится свободнее и легче, чем в кино. Пару лет назад я и подумать не могла, что окажусь на «Любимовке». Сейчас же я намерена приезжать сюда как можно чаще. «Любимовка» повысила мой интерес к современному театру в сотни раз. Надеюсь, что этот фестиваль станет для меня чем-то обязательным, такой ежегодной доброй традицией.
Евгения Ноздрачёва
Фото: Юрий Коротецкий и Наталия Времячкина