Интервью с режиссёром Александром Созоновым

После обсуждения читки пьесы «Замыкание», где были как критика, так и одобрение, режиссёр Александр Созонов рассказал Блогу «Любимовки», о чём эта пьеса, на его взгляд, в чём заключается проблема обсуждений читок и почему рождение героя начинается с его смерти.

Расскажи, какими проектами ты сейчас занимаешься?

Сейчас я поеду на Сахалин, там буду делать «Грозу» Островского вперемешку с «Сахарным Кремлём» Сорокина. Неделю назад был выпуск в Саратове «Тени» Шварца. Потом буду делать детский мюзикл «Чёрная курица» в Новосибирске.

Как судьба свела тебя с «Любимовкой» и конкретно с этой пьесой?

Я никогда не участвовал в «Любимовке», но в связи с последними событиями решил что-то делать, потому что нужно делать и помогать. Я позвонил Ане Банасюкевич и сказал, что хочу участвовать. Это ведь как? Нужно же выписывать какое-то специальное время, потому что я отношусь к этому серьёзно. Я несколько раз приходил на «Любимовку» и видел, что некоторые читки очень плохо сделаны, это раздражает, ведь пьесы хорошие. Допустим, плохая пьеса, но ты сделай хорошо. Повозись, соблазни актёров, вдохнови себя. Нельзя так, с кондачка. Я и подумал, выделил время, понял что нужно, влюбился.

И тебе ведь удалось соблазнить актёров!

Да! Хорошие артисты, они же ведутся, если текст хороший. Я выбрал эту пьесу, потому что там хеппи-энд. Люди начали разговаривать – аллилуйя! В нашей стране люди начали между собой разговаривать! Я уже счастлив. Уже можно что-то делать. Уже хеппи-энд. Кто-то на обсуждении говорил про сериалы. Я снимал сериалы – не бывает таких текстов, не бывает таких персонажей в сериалах. Чудо, что такая частная маленькая история вырастает до целого космоса, потому что история с коробкой – это и есть закрытый мир. Можем ли мы начать войну или сделать что-то, если заплачет хоть один ребёнок? С точки зрения этого маленького человека происходит самое главное – он формируется. Мир целый. Человек – это мир. Конец.

Можешь попробовать одним тезисом сформулировать, о чём пьеса?

Замыкание. В самом названии всё сказано. А конец – размыкание. Человек начинает говорить. Только понятно же, что это образ, что история о взрослении. Не важно, сколько тебе лет, тебе может быть сорок лет, но в какой-то момент понимаешь, что ты инвалид. Это история мира в миниатюре. Какая разница, что там внутри? Человек должен научиться говорить, или человек должен поставить свой первый спектакль? Или, например, взять своё первое интервью?

В этот момент подходит Александр Вартанов и спрашивает у режиссёра про исполнителя роли главного героя – Ивана Щенина.

Он киношный мальчик. Я репетировал с ним всего два раза, больше ничего не делал. Я сказал только, что вот это нам надо, этого не надо, а дальше просто живи. У меня снимались его родители, он у меня проходил кастинг и не прошёл, потому что мне нужен был мальчик помладше. Всё, что мне нужно было сделать в работе с ним – это договориться о вкусе, он «с мозгами», у него папа актёр, мама актриса, и Ваня работу воспринимает как искусство сразу. Он действительно хороший, он герой и есть.

Можно ли сказать, что эта пьеса про нас всех?

Нет-нет. Эта пьеса о взрослении и смерти. О смерти, потому что там есть крутые слова. Рождение сверхновой – это смерть звезды. Другого варианта нет. Это о рождении героя. И о том, что каждый преодолевает сам себя. И это сложно, отказаться от своего способа мышления, от самого себя, от своего представления о мире. Но в пьесе все отказываются – и папа отказывается, и бабушка отказывается, и мама отказывается, и сын отказывается. Это и есть смерть, мы все её проживаем в том или ином виде. Смерть – это рождение. Это больно, это неприятно, но другого варианта нет. Это как мономиф у Владимира Проппа – герой должен умереть.

Появились какие-то новые мысли после обсуждения?

Нет. К сожалению, дискуссия после читки – это не самый удачный способ обсуждения. Это проблема «Любимовки», меня не устраивает само модерирование этого обсуждения, не знаю, как-то нужно делать по-другому. Чёрт знает, как это обсуждать, но как-то выработано так, что основное обсуждение происходит в кулуарах, что правильно. Не хочется, чтобы драматург становился мальчиком или девочкой для битья. Или давайте устраивать разборы, придумаем такую форму, чтобы сказать что-то конкретное. Но понятно, мы занимаемся искусством, и чёрт знает, что тут конкретного.

Юлия Глухова

Фото: Facebook Александра Созонова