Интервью с Филиппом Лосем

Читка монопьесы в исполнении режиссёра Филиппа Лося — событие редкое и очень увлекательное. А разговор с интеллигентным и мудрым человеком сразу после читки — тем более.

Филипп, три года назад Вы возглавили проект «Открытая сцена». Чем он стал для Вас и каких результатов Вы достигли в рамках этого проекта?

«Открытая сцена» — это очень важное для меня дело. Возможно, самое важное, которое было со мной за последние годы. Проект «Открытая сцена» был инициирован Департаментом культуры ещё в начале этого века, то есть 15 лет назад, как стартовая площадка грантов для молодых режиссёров, композиторов, хореографов, как возможность дебютировать, возможность попробовать свои неожиданные, смелые, нестандартные идеи в театральном пространстве. Проект существовал несколько лет как грантовая программа, потом Департамент создал дирекцию проекта для его развития. Правда, это было связано с не очень красивыми и не очень правильными событиями, а именно — с конфликтом с Анатолием Васильевым, потому что в результате дирекция «Открытой сцены» была создана на территории Школы Драматического Искусства на Поварской 20. Затем проект несколько лет выполнял функции попытки координации этой грантовой программы: то есть существовал как открытая площадка для проектов «Открытой сцены» и как организатор ежегодного фестиваля спектаклей проекта. После нескольких лет этой деятельности в Департаменте культуры созрело определённое недовольство результатами, и тогда был объявлен открытый конкурс на руководство проектом «Открытая сцена». Это было в начале 2013 года, и я подал туда заявку вместе со своими коллегами, выпускниками школы театрального лидера: Женей Худяковым, Аней Банасюкевич, Дашей Мещанкиной. Мы описали своё видение будущего «Открытой сцены», в каком направлении её нужно развивать, описали это довольно подробно, в результате наша конкурсная заявка победила, и Департамент культуры заключил со мной контракт на руководство дирекцией «Открытой сцены». Начали мы с Женей Худяковым, потом в нашу команду пришла Милена Авимская, и постепенно в наших руках дирекция «Открытой сцены» превратилась действительно в ту структуру, которая и была нужна, то есть в продюсерский центр, который помогал молодым режиссёрам, артистам, драматургам,  хореографам пройти весь путь, начиная от творческого замысла: мы им помогали писать заявки, помогали формулировать идею. Те из заявок, которые экспертный совет поддерживал, мы развивали и в итоге выпускали спектакли. Довольно много спектаклей выпускалось и помимо грантовой программы, потому что очень часто молодые театральные деятели приходили уже с какими-то определёнными наработками, кто-то из них привлекал собственные средства, да и актёры вкладывались. В результате за неполные 2 года нашей деятельности на «Открытой сцене» мы выпустили почти 40 спектаклей.

Какие проекты стали самыми яркими для Вас?

На самом деле их очень много: и спектакль Дениса Азарова «Руслан и Людмила», и «Песнь про купца Калашникова» Семёна Филиппова — много было любимых проектов. Собственно, все они были любимыми. Многие из них пользовались успехом у зрителей, и мы, поскольку Департамент культуры старался активно развивать театральные пространства в спальных районах Москвы, стали возить наши спектакли по вновь открывавшимся московским культурным центрам. Вместе с тем, мы стали искать другие способы продвижения, поскольку у нас были проекты, придуманные и реализованные для московских библиотек, выставочных залов. То есть мы искали самые разнообразные формы продвижения молодого искусства в Москве. На базе культурного центра «Москвич» сделали первый фестиваль инновационного театрального искусства «Октябрьский переворот», возили спектакли молодых независимых трупп по московским школам. Если мы за что-то брались, то старались делать это программно, осмысленно, в соответствии с той концепцией, которую изначально продумали. «Открытая сцена» существовала достаточно успешно, но потом направление поменялось, и Департамент культуры в результате принял решение о слиянии нас с Центром драматургии и режиссуры. Это слияние все наши замыслы и проекты погубило, потому что тогдашний директор ЦДР Дмитрий Палагута, к сожалению, повёл себя по отношению к молодым режиссёрам и актёрам просто чудовищно: он фактически выбросил все эти проекты на улицу. А продюсерскую команду, которая сформировалась на «Открытой сцене», уволил под разными предлогами — и меня, и моих соратников. В результате, несмотря на все наши попытки каким-либо образом сохранить свою деятельность, мы вынуждены были уйти. Каждый из нас пошёл дальше заниматься проектами. Евгений Худяков сейчас активно занимается проектами независимых театральных групп как раз здесь, в «Смайл кафе», а также в культурном центре на Хитровке и кинотеатре «Спутник». Другие ребята тоже так или иначе нашли какие-то проекты, которыми занимаются дальше. А «Открытая сцена» вновь свернулась до масштабов просто грантовой программы. Но ни продюсированием самой программы и спектаклей, ни созданием единой афиши, ни многими другими вещами, которые мы делали в рамках проекта, сейчас никто не занимается.

С Любимовкой Вы работаете уже давно, делали множество читок. Чем фестиваль является для Вас лично?

Для меня изначально Любимовка стала окном в современную драматургию. Для театрального режиссёра это было очень интересно: довольно много пьес, которые я потом ставил или которые обсуждал с различными театрами, я услышал на Любимовке. В первую очередь, для меня этот фестиваль — возможность увидеть, услышать, почувствовать именно тот драматургический материал, который затрагивает меня, с которым мне интересно работать. Я старался делать читки для Любимовки практически каждый год и выбирал вместе с организаторами интересный для себя материал. Но вот в этом году я, наверное, в первый раз поступил несколько эгоистично. Когда я прочитал пьесу «Лёха», то меня настолько этот текст захватил, затронул, что я впервые решил не звать в свою читку артистов, а прочитать пьесу сам. Встретился с драматургом, обсудил с ней такую форму, она меня поддержала в моём стремлении прочитать самому, это меня успокоило, а дальше сделал то, что сделал.

Среди авторов пьес, над которыми Вы работали на Любимовке, такие имена как Ярослава Пулинович, Михаил Дурненков, Анжелика Четвергова, Дмитрий Богославский, Дмитрий Егоров. Как у Вас происходит выбор материала, чем он обусловлен? 

Механизм обычно такой: программа Любимовки формируется летом, в конце июля или начале августа уже более-менее отобраны пьесы, и в этот момент начинается активное взаимодействие с организаторами. В последние годы мы контактировали с Аней Банасюкевич. Она присылает пьесы, которые рекомендует посмотреть именно мне, а я говорю: «Да, вот эту пьесу оставьте за мной». Дальше выбираешь актёров — как правило, вспоминаешь, кто тебе в эту читку больше подходит из артистов, с которыми уже где-то работал, или, наоборот, выбираешь совсем новых. Когда я взял пьесу Димы Богославского, в тот год Михаил Юрьевич Угаров устроил в Театре.doc своего рода смотрины: через социальные сети позвали актёров, молодых и не очень молодых, которые раньше никогда не участвовали в читках Любимовки и которым это было бы интересно, и затем несколько часов подряд мы сидели и слушали их короткие презентации. И в тот момент почти половину труппы, которая читала пьесу Богославского, я выбрал именно таким образом. Для меня тоже это был очень важный опыт, с кем-то из ребят мы и потом контактировали. А дальше происходит примерно так: формируется группа, согласуешь с ними репетиционное время, как правило, хотя бы 3-4 репетиции удаётся сделать, а потом выходишь уже читать пьесу. Всё-таки задача Любимовки — представить пьесу, поэтому я всегда стремился, в первую очередь, максимально выигрышно донести текст, я никогда не стремился его ни сокращать, ни изменять, ни впутывать в какой-либо свой режиссёрский замысел. Это всё-таки конкурс драматургов, поэтому очень важно было всегда пьесу разобрать, понять с артистами взаимосвязи этой пьесы, найти ту игровую структуру, которая её донесёт, и дальше представить на Любимовке.

Пьеса «Лёха» трогательная и сентиментальная, чего довольно часто не хватает в современной драматургии. О чём эта пьеса для Вас?

Вы знаете, я уже взрослый человек, а в каком-то возрасте начинаешь ощущать людей, которые намного старше тебя, их внутренний мир, чувства, эмоции, страхи и надежды. Для меня эта пьеса о пожилом мужчине, который в конце жизни обретает своё счастье, и это счастье оказывается очень недолговечным, очень уязвимым для чужого эгоизма, корысти и непонимания. Пьеса практически документальна. Юля рассказывает в ней о человеке, который был увлечён её бабушкой, об их романе. В реальной жизни эта история, правда, не имела такого жёсткого финала, то есть эти отношения закончились просто со смертью героя и не были связаны с жестокостью его дочери. Но, тем не менее, эти взаимоотношения были весьма непростыми и конфликтными. Поэтому мне эта история показалось очень важной, и мне очень понравился текст — ритмизированный, ёмкий, очень точный в смысле языка и иронично обращающийся с самыми трагичными узлами этой истории. Текст написан с колоссальной нежностью по отношению к главному герою, да и ко всем участникам этой истории, с нежностью и вниманием. Мне это очень понравилось: язык, стиль, вкус этого текста, и я получил действительно огромное удовольствие от публичного чтения этой пьесы.

Юрий Шехватов