Интервью с Еленой Шахновской 

Во время «Любимовки» мы поговорили с драматургом Еленой Шахновской, автором пьесы «Сны пармезана», о том, как быть более безжалостным к себе, но жалеть своих героев.

Елена, я знаю, что вы много работали в медиа. Кем вы все-таки себя видите – журналистом или драматургом?

Сейчас – драматургом. Нынешняя медийная повестка с легкостью обыгрывает любой театр абсурда, так что в какой-то момент ты просто хочешь рассказывать свои частные истории, причем по возможности, честно.

Пьеса «Сны Пармезана» уже побывала на многих фестивалях: на «Володинском фестивале», в шорт-листах «Ремарки» и «Свободного тетра», теперь вот читка на «Любимовке».

Ужасно рада, что пьеса попала на «Любимовку». Зимой на Володинском фестивале тоже была очень интересная читка, которую сделал петербургский режиссер Петр Шерешевский, практически эскиз спектакля – немного в эстетике комедии дель-арте. Вообще, это совершенно непередаваемое чувство – вот ты придумала этих людей, а вот они теперь настоящие, сидят-страдают из-за тебя.

Писали ли вы пьесы до этого?

Да, моя первая пьеса «Поиграем в города» была о средневековом городе, который оказывается тренингом для приема на работу. У нее была радиопостановка и некоторая фестивальная судьба, но хотелось бы, конечно, превратить ее в спектакль. Еще одна пьеса входила в шорт-лист «Евразии». На Волошинском фестивале, где была номинация «мини-пьесы ЖЗЛ», я написала несколько текстов про известных богемных женщин: про Лидию Чарскую, про Раневскую, про Марлен Дитрих – все они сложились в одну серию. А некоторое время назад мы с режиссером Талгатом Баталовым делали спектакль «Вещи» – документальный проект в польском городе Легница, посвященный освобождению города от советской оккупации.

Какие задачи вы себе ставите при написании новой пьесы?

Стать более храбрым автором, чем я была до этого. Более честным, более безжалостным к себе и более ироничным. Я хотела зайти в этом разговоре с собой, с пьесой, со зрителями дальше, чем заходила когда-либо в предыдущих текстах. И в следующий раз мне бы хотелось быть еще смелее.

К чему вы стремились в пьесе «Сны пармезана»?

Мне хотелось написать веселую пьесу об отчаянии; историю о страхе взросления и о страхе побега. О том, как на каком-то уровне страх превращается в нелепость. И о том, как самые нелепые страхи могут вдруг оказаться самими настоящими. При этом театр позволяет передавать чувства напрямую. Сначала я придумала эту сцену про сыр, который бежит с женой к границе России. Кроме того, я давно хотела написать про людей, живущих в аэропорту. И в какой-то момент я поняла, что это одна история, мне просто нужно ее собрать. Было еще несколько сцен, которые я придумала сразу – игра «Правда или Путин» получилась такая, что в нее действительно можно играть.

И вы сразу знали, чем закончится эта история? 

До последнего момента я не знала, в какой город улетит героиня. Сейчас мне кажется это абсолютно понятным, потому что это единственный город, куда она могла улететь. Самое странное, когда я закончила писать эту пьесу, я и сама полетела в Берлин – настолько эта история эмоционально меня раскачала – первый раз там была.

В чем для вас особенность написания именно пьесы?

Когда пишешь пьесу, можешь позволить истории себя вести. Я училась на сценариста – и когда ты пишешь сценарий, ты настраиваешься на то, что должна отнестись к тексту более рационально: придумать сразу всю композицию, написать логлайн, синопсис, подробно описать сюжет, потом вписать туда диалоги. Получается довольно жесткая конструкция. Театр дает возможность запустить другую механику воображения.

У вас есть авторы-драматурги, которыми вы вдохновляетесь?

Очень люблю великого сценариста Аарона Соркина, который написал сериалы The Newsroom, «Западное крыло», фильмы «Социальная сеть», «Джобс» и еще много всего крутого. Изначально Соркин был театральным драматургом, у него все серии написаны как пьесы, и он бесконечно остроумный автор.

Чего вы ждали от читки? Так ли вы представляли своих героев?

Мне в принципе интересно, как по-разному можно увидеть моих героев. Актеры могут попасть в органику твоего персонажа или не попасть, но самое увлекательное начинается тогда, когда они добавляют персонажу что-то такое, что автор только подразумевал, что передалось просто с энергией текста. Например, я совершенно не так представляла себе героя, но попадание было настолько точным, что я очень бы хотела, чтобы пьеса доросла до спектакля и этого артиста можно было бы в него пригласить.

Как вы относитесь к своим персонажам?

Постепенно я начинаю к ним относиться как к живым людям, привязываться. Совершенно не понимаю авторов, которые могут своих героев с легкостью убивать. Хотя вот у моего пармезана дела пошли тяжело, но тут уж ничего не поделаешь.

Может быть, у Сони, вашей главной героини, был прототип?

Знаете, на этой «Любимовке» во время одного из обсуждений драматурга кто-то спросил: есть ли среди героев вы? И автор сказала: нет. Я тогда ужасно удивилась. У меня в пьесе все персонажи – я.

Текст: Екатерина Тимонина

Фото: Даша Каретникова