О читке пьесы Юлии Лукшиной «Нервы»
Впервые на фестивале Любимовка прозвучала пьеса драматурга и сценариста Юлии Лукшиной. Небольшая по размеру, чистая и глубокая, она затрагивает несколько важных вопросов, на которые очень непросто найти ответы.
История девочки-подростка Илоны, которую удочерила богатая семья, а через несколько лет вернула обратно в детский дом, основана на реальных событиях. Автор пьесы на вопрос о прототипах персонажей ее пьесы ответила, что она наблюдала подобную историю в середине 2000-х годов. Но «Нервы» – это совсем не остросоциальная история на тему возврата детей в детские дома. В чередующихся монологах приемной девочки Илоны и удочерившей ее Кати ярко выражена невозможность диалога у людей, выросших в разных условиях. Даже при том, что обе героини мучительно пытаются найти контакт, они все равно остаются, что называется, перпендикулярны друг другу.
Невозможность счастья, когда, казалось бы, есть все, что для этого нужно – мысль, которая звучит в пьесе громче всяких социальных аспектов. На обсуждении Юлия Лукшина высказала мысль, что, пожалуй, настоящая жертва ситуации, в которой все оказались ее – ситуации – заложниками, это не девочка, а мать, искренне не понимающая, что она сделала не так и запертая в круге своих самооправданий. В то время как девочка, движимая мощным выживательным инстинктом, имеет не просто преимущество молодости и злой энергии, но и применяет его практически. В итоге она выторговала для себя хорошие условия дальнейшего существования (деньги, квартиру), сыграв на том, что адвокат семьи Маковский состоит в связи с ее приемной матерью.
В читке, по замыслу режиссера Владимира Смирнова, текст Илоны читала 8-летняя Даня Долина. Столь юный возраст девочки изменил замысел пьесы и поменял смысловые акценты. Все монологи Илоны звучали искренне, но из них ушел нерв и напряжение, присущие героине по замыслу автора. Возможно, именно по этой причине некоторые куски текста были режиссером опущены, а история с шантажом адвоката была раскрыта автором лишь на обсуждении пьесы.
Текст Кати читала актриса Екатерина Носик. Третьей фигурой на сцене был Саша, муж Кати, не проронивший ни слова кроме двух прочтенных заявлений. Но каждый раз, произнося имя мужа, Катя оборачивалась к нему, словно пытаясь докричаться. Интересный ход, подчеркивающий невозможность диалога не только между матерью и приемной девочкой, но и между самими супругами.
Автор пьесы Юлия Лукшина в конце обсуждения поделилась впечатлениями: «Даня Долина просто феноменальная, но многие важные вещи ввиду столь юного возраста воспринимаются по-другому. Например, совсем ушла история с шантажом, когда Илона смогла себе выторговать хорошие условия, так как знала, что адвокат спит с матерью. Поэтому очень важный момент, когда девочка смогла развернуть ситуацию в свою сторону, в читке обозначался достаточно условно. А также линия развития конфликта с братом тоже не была выражена достаточно ярко, на мой взгляд. Но, в любом случае, это был очень важный для меня опыт».
Во время обсуждения пьесы мнения зрителей разошлись:
Мария Огнева, драматург: Я всегда очень настороженно отношусь к пьесам на такую тему, потому что мне всегда кажется, что мной будут спекулировать. Но мне очень понравилась и пьеса, и читка. Я в восторге от последнего монолога приемной мамы, потому что мне показалось, что это вывело пьесу совсем на другую тему. Это не просто история про девочку, которую сначала взяли, а потом вернули назад. Пьеса скорее про тоску по прошлому, где было счастье, и где оно могло быть и дальше. Но что-то вдруг произошло, и этого счастья не случилось. На мой взгляд, режиссер чудесно это почувствовал.
Женя Беркович, режиссер: У меня внутри сейчас рычит счастливая обладательница двух приемных племянников. Мне кажется, в этой пьесе много фактической неправды. Например, как они умудрились не пройти школу приемных родителей? И очень много для меня в этой пьесе было штампов, недомолвок и вранья, мимо которого я пройти просто не могу.
Олег Липовецкий, режиссер: Я считаю, что это очень профессионально сделанная пьеса, готовая для театра. Немногословность этой пьесы – это ее большое достоинство. Возможность насыщать ее режиссерским прочтением, действием внутри, трактовками и мотивациями героев здесь очень большая. Мне кажется, эта пьеса готова к театру, и ее судьба в нем будет очень хороша.
Василий Ченский, драматург: По моему мнению, несмотря на какие-то фактические неточности, о которых говорят, для меня этот текст оказался очень убедительным. Написано очень здорово, и в пьесе присутствует лаконичность, которая для меня на этом фестивале редкость. Но у меня есть вопрос, является ли этот текст современным искусством? Работа мастера здесь видна, а работа мышления для меня не так заметна. Мне кажется, что эта пьеса – это очередное воспроизводство реальности, а не попытка осмыслить ситуацию по-новому.
Анастасия, зритель: Мне показалось, что в пьесе есть попытки родителей откупиться от своих детей. И покупки, подарки и все прочее не работает здесь, но для меня осталось не ясным: а что работает? То есть не очень понятно, что эта девочка хочет взамен подаркам и дорогим покупкам. Непонятно, что сработало бы именно в этой конкретной ситуации.
Михаил Дурненков, драматург: Я, к сожалению, не могу согласиться. Так как, мне кажется, в пьесе очевидны попытки девочки наладить контакт и несколько неудач, связанных с тем, что они по-разному воспринимают то, как эти контакты должны воспроизводиться.
Текст: Агния Надеждина
Фото: Дарья Аксёнова