Интервью с драматургом 

Тексты молодого драматурга Марии Огневой привлекают внимание ридеров фестиваля остро выраженной темой внутреннего мира героев. В перерыве между читками мы подробно поговорили с автором о её «Спойлерах». 

Мария, вам удалось присутствовать на репетициях Сергея Чехова. Довольны ли вы результатом читки? 

Я очень довольна и очень благодарна Сереже, что он разрешал мне посидеть на репетициях. Потому что я знаю, что многие режиссеры не любят, когда драматурги вмешиваются со своим мнением. Сережа не из таких. Кроме того, мы с ним уже работали вместе, делали инсценировку «Бесов», и я знаю, что он очень трепетно относится к тексту. Мы с ним разговаривали много про этих героев, про настоящих людей, которые были их прототипами. Я очень довольна кастингом и режиссерским решением, потому что некоторые персонажи в читке получились немного другими, чем они были в реальности. И это даже сделало текст более глубоким, оказалось интересней, чем могло бы быть. Чем было в реальности. 

Расскажите о процессе создании пьесы. Как сказал Евгений Казачков, было коллективное ежемесячное обсуждение материалов. 

Да, это было очень круто! Нас было четверо драматургов и Миша, Женя и Аня – организаторы Любимовки. Мы собирались раз в месяц, приносили какие-то новые кусочки и обсуждали их. И это был очень волшебный пендель для каждого из нас, потому что мы знали, что через месяц нужен новый кусок. Эти встречи были дополнительной мотивацией, чтобы не просто… как я обычно люблю это делать, годами писать какой-то текст и говорить «не могу, не рождается». И вот оказалось, что рождается – не рождается, но ты должен принести новую часть. Вынь да положь. 

Вы не впервые на Любимовке? 

Второй раз. В прошлом году моя пьеса «Эдип-шоу» была в особо отмеченных. В 2013-м был «Костик», тогда я впервые была на Любимовке. Потом следующая пьеса не прошла. И вот теперь «Спойлеры» в основной программе. 

Я читала все Ваши пьесы, которые были на Любимовке. И мне стало интересно развитие формы Ваших пьес, в результате которого в третьей пьесе вы приходите к многоплановому диалогу с читателем. Это намеренное движение в данном направлении? 

У меня пока нет сформулированной какой-то концепции моего творчества. Мне вообще кажется, что я всё еще ищу какой-то свой голос. Я очень страдаю как раз от того, что всё еще в поисках. Потому что всё время кажется, что ты уже должна нащупать что-то и начать писать в каком-то своем ключе. «Спойлеры» – это вообще первая моя документальная пьеса. Когда я собрала ее полностью, задумалась, имею ли право что-то изменять, если в жизни было иначе. Я долго решала, идти ли мне дальше по законам драматургии, потому что я все-таки драматург и должна как-то монтировать реальность, собирать. Или все-таки исследовать жизни. В итоге случился компромисс. Помню, у меня долго не было финала, я просто не могла закончить эту пьесу; и в тот момент, когда в моей жизни получилась ну полная, извините, жопа, я поняла, что я просто страдаю и мне плохо. И в тот момент мой внутренний драматург сказал: «А, вот это и есть финал». Жизнь подкинула мне этот прекрасный финал, и в этом была некая терапевтическая штука: у меня в жизни сейчас все плохо, но как драматург я получила отличный финал. 

Есть ли в «Спойлерах» отсылка к психоанализу Фрейда? 

Сознательно я этого не делала. Я просто поймала себя на мысли, что все было в жизни так же, как в пьесе. Я сама себя поймала на том, что я сама себя контролирую. Что есть внутри меня какие-то две вот эти вот субстанции, я не знаю, что это такое. И я пыталась в этом как раз разобраться. Но наверное как просто человеку, который ходит к психологу, мне было бы это невыносимо делать. Я бы просто, наверное, была бы расплющена вот тем, что я копаюсь в себе. Поэтому я, как драматург, придумала для себя небольшое отстранение, и когда я ходила к психологу, я знала, что не только хожу и анализирую себя, а еще параллельно пишу пьесу. То есть у меня было какое-то такое терапевтическое отстранение от своей жизни, и я наблюдала за собой, своими походами к психологу, своими беседами с друзьями, бывшими, нынешними парнями – именно с точки зрения драматурга, будто сверху. И это очень круто, потому что иногда кажется, что жизнь бессмысленна, и в ней происходит просто полная фигня, и эта фигня становится все больше и больше. А когда ты имеешь возможность взглянуть на это с такой точки зрения: «А вот какая это могла бы быть пьеса?», то получается некое облегчение.

Текст: Валерия Корнильцева

Фото: Даша Каретникова