О читке пьесы «Ребёнок для Оли» Натальи Милантьевой
В зале совсем нет мест. Драматург Наталья Милантьева знакома зрителям «Любимовки» уже не первый год. Пьесы Натальи – это честный разговор об отношениях, это проникновение в личностную психологию. В третий фестивальный день зрители услышали пьесу «Ребёнок для Оли». В этом году читку поставила режиссёр Лера Суркова.
На сцене семь исполнителей, некоторые читают текст за нескольких героев. В центре событий – женская пара. Главная героиня Женя – женщина, ощущающая себя мужчиной. Её подруга Оля – наоборот, типаж «женщина-женщина». Наталья Милантьева выстраивает отношения именно между гомосексуальными партнерами – это обращение и к современным проблемам самовыражения, и к сложным взаимоотношениям внутри нестандартных ячеек общества.
Основная проблема внутри пары – желание и нежелание ребёнка. Оля хочет малыша, на что Женя отвечает «закрытием темы» и смотрит футбол. Вокруг девушек то и дело возникают второстепенные персонажи – родители Жени, друг Жени, заказчики. Каждый из них так или иначе меняет сознание героини, которым при этом ловко манипулирует Оля. Милантьева отходит от подробных описаний событий – всё происходит стремительно. В последней части мы видим Женю уже через несколько лет после расставания с Олей.
Пластов в пьесе, помимо проблемы, которую видно с первого взгляда, гораздо больше. Это и взаимоотношения отцов и детей, и вопрос согласования человеческого «Я» самого с собой, и боязнь открыться обществу, снять камуфляж. Во время обсуждения зрители отметили, что пьеса написана про поколение, оказавшееся в том мире, где родительские сценарии уже не работают; в мире, где нужно придумывать свой сценарий, с самого начала. И Женя пытается его нащупать. Значимо то, что её окружение, независимо от пола, возраста, живёт готовыми сценариями. Важный момент в пьесе – этот диалог героинь:
- Я хотела счастья!
- А я хотела тебя.
В итоге получается, что в жертву существующему сценарию приносится все, а попытка найти свой путь терпит поражение.
Во время обсуждения читки выяснилось, что зрительские мнения относительно пьесы сильно разошлись. Возникла бурная дискуссия.
-Итак, мы будем говорить об уже завершённой пьесе.
Мария Огнева, драматург: Я думаю, что эта пьеса мастерски сделана – в самом лучшем смысле этого слова, – там не прибавить, не убавить и, казалось бы, эпизодических персонаже больше чем надо, но опять же нет лишних, все влияют на историю. И что касается смыслов: в начале конфликт кажется неразрешимым, когда такая женщина-женщина лишена функции деторождения, а вторая женщина отрицает свою женственность. Но они столкнулись, казалось бы, любят друг друга. Мне понравился переворот, что одна из них решается принести жертву ради своей любимой, и в итоге они меняются местами, гендерными ролями. Сначала есть преувеличенный мужчина и преувеличенная женщина, а потом они меняются – гендерный переворот.
Михаил Дурненков, драматург: Из достоинств – это действительно хорошо сделанная пьеса. Только мы подумали, что в конце мог бы быть переворот, как она вдруг осознала материнство, оставшись одна. Но почему это ложный поворот? Вдруг ребёнок, счастье – так, конечно, могло быть, но персонаж такой, что он не гнётся, и здорово, что автор остался честной перед персонажем. Ещё достоинство, что это пьеса не про ЛГБТ, это пьеса про разные сложные отношения в жизни, то есть она не приводит нас в какой-то мир, это социальная пьеса, про отношения.
Светлана Новикова: Это очень крепко сколоченная пьеса, все очень чётко выверено. Но вот сейчас я начинаю думать о персонажах, и мне кажется, что, кроме главной героини Жени, все ближе к типажам. Женя – это характер, остальные – очерчены в рамках типажности. Оля – женщина-женщина, которая хочет, чтобы ей дали всё, что она хочет. На самом деле она, мне кажется, живет на плечах своей подруги, хотя говорит о том, что на неё очень много падает. Далее: родители, Славик – все ближе к типажности. Может быть, хотелось бы больше странных характеров.
Александр Вартанов, режиссёр: Я внесу ложку дёгтя, потому что чувствую, что всем нравится. Во-первых, все персонажи чудовищно штампованы, кроме главной героини и, может быть, мамы – возможно, это люди, которых вы знаете лично. Остальные – просто ходячие функции. Плюс, многие эпизоды похожи на дурную мужскую фантазию о том, как это бывает у девочек. Особенно эпизод с хозяйкой квартиры, в которой делается ремонт. Ощущение, что писал это мальчик, понятия не имеющий, как это происходит у женщин. Я знаю много таких пар, женских, и это действительно пары, которые много лет живут, рожают, усыновляют, мигрируют. Все это устроено куда сложнее, чем вы сделали. Ощущение, что вы пошли по какому-то первому, очень простому плану, боясь глубже копнуть.
Юлия Лукшина, драматург, сценарист: По композиции у меня возник вопрос о линии с заказчицей – она получилась очень усеченная, двухактовая. Такой аппендикс, который потом растворился. По отношению к тому, насколько это правдоподобно, мне страшно понравился персонаж Оли. Есть в этом чудовищная правда в том смысле, что такой типаж с зафиксированной психологией – то ли она что-то хочет, то ли не хочет; то ли она манипулятор, то ли нет. У неё гибкое и неустойчивое сознание, которое невозможно предсказать. Это очень здорово описано. Может быть, есть какая-то парность, но вроде бы есть много текущего сознания, эгоизма, который приносит всем непонятно что. Мне не показался этот персонаж плоским, более того, он не субкультурен.
Валентин Самохин, артист: я возражу. Мне кажется линия с Витой самой живой. И в том количестве, которое есть, её достаточно. Больше не надо. Есть вопрос к Наташе, по разбору. Мы пообщались, и остался вопрос: чья яйцеклетка, Олина или Женина? Это важно для артиста.
Наталья Милантьева: Женина, конечно.
Валентин Самохин: Удивительно, мы поняли ровно наоборот. То есть то, что ребёнок «губки делает» - это случайность?
Наталья Милантьева: Это ей кажется. Оля не может иметь детей.
Валентин Самохин: Просто, на мой взгляд, если там от Оли что-то есть, то сюжет получается острее.
Зритель: Эта история не про ЛГБТ. Это про отношения человеческие. Есть персонажи. Кто-то сказал: плоские, не плоские, характерные или нет; есть персонажи, которых зачитали актеры, вложили себя. И мы увидели то, что нам дали актеры и режиссёр. Если мы будем читать, то увидим другие вещи, если абстрагироваться от услышанного и попробовать увидеть текст, то история, она не об этих поверхностных вещах.
Анастасия Патлай, актриса, режиссёр: Я сейчас занимаюсь документальным спектаклем про coming-out, и тот смысл, который считала я, связан именно с этим. Если бы у этой героини была возможность и смелость сообщить родителям, своему окружению о том, что она живёт с женщиной и они – пара, то не было бы ни ухода Оли, ни конфликта с мамой и так далее. Пьеса об этом, о том, что судьба человека складывается таким образом, потому что у него в этом обществе нет возможности открыто существовать.
Олег Лоевский, критик: Конечно, интересны характеры. Драматургически, если бы все были странными, то это была бы странная пьеса, а странную пьесу писать не надо вообще. Есть сложные характеры, причём один сложный-сложный, а второй существует в рамках женской бессмыслицы. В моем понимании это, прежде всего, прихоть. Она существует в этой системе прихотей. То, что эти сложные характеры помещены в мир, понятный и знакомый нам – мамы и папы, женщины без определенных занятий, парня-строителя, то в какой мир они должны быть встроены? В мир странных людей? Пьеса соразмерна и гармонична. Эта текстовая гармония так же содержательна, как дисгармония существования этих характеров. Поэтому вызывается многосложность и сложность восприятия жизни. Жизнь сложна – вот информация, которую мы должны получить.
Елена Шахновская, драматург: Важно, что героини – женщины. В данном случае герои мужчина-женщина сработали бы хуже. Проблема гендерная могла бы быть в любой паре, любого гендера. По поводу мужских фантазий: мне эта пьеса показалась эмоционально не фальшивой, эмоционально честной; при том, что эта психологическая пьеса в этом жанре существует, не выходит за него. Поэтому то, что это хорошо сделанная пьеса – это хорошая новость.
Текст: Анастасия Князькина
Фото: Даша Каретникова