Ещё одна запись от "Русского Репортёра"

Показ пьесы Александра Архипова "Никодимов" в постановке Талгата Баталова состоялся 6 сентября 2013 года. Это спецпроект Любимовки-2013, текст был написан специально для фестиваля.

Благодарим Надежду Боровик за съёмку!

Обсуждение пьесы со зрителями и критиками

Казачков: Мы всем авторам задаем один вопрос: вы будете продолжать работать над пьесой или нет?

Архипов: У меня нет пьес, которые прибиты гвоздями. Не исключаю, что перепишу. Все зависит от конъюнктуры рынка в том числе.

Казачков: Тогда давайте мысли, эмоции, что вам показалось важным, существенным. Какие-то неотрефлексированные реакции, вопросы.

Голос из зала: Очень плохое исполнение, почему мало репетировали?

Архипов: Нет, плохой текст.

Казачков: Кому-то показалось исполнение плохим?

Много голосов: Нет.

Казачков: Александр, расскажите, пожалуйста, как, что вас подтолкнуло к написанию вашей пьесы? Сколько здесь правды?

Архипов: Если честно, ну давайте – сегодня вечер честности. Я прекрасно, ну как, хорошо знаю Леню Волкова, который из Екатеринбурга так же, как и я, и который там так же, как и я, не живет. У меня, как у всех и многих людей, было желание помочь кандидату Алексею, не скажу, что оно у меня пропало. Я честно пришел к Лене Волкову, говорю: «Леонид, ты человек не последний, я тоже. Помнишь меня по Екатеринбургу, давай че-нить помогу, могу писать, могу, не знаю, читать?» Таких много, тут нужны другие, которые складывают, раздают, а я, как человек ленивый, понял, что просто складывать и раздавать без дополнительного стимула – неет. Я себе придумал такую работу. Это же классно: я сейчас в этой среде побуду и что-нибудь напишу про это.

Дурненков: В какой момент ты понял, кто твой герой? И почему это произошло?

Архипов: Я это понял лежа на пляже, на острове Корфу. Не знаю, в какой-то момент я понял, что мне не очень интересно писать без героя и про какие-то величины. На самом деле, я никогда не смогу заглянуть к ним в голову. Я могу писать только про то, что я знаю. Ну, про себя в том числе. Там немного есть от меня, не скажу, что много, но есть.

Казачков: А изначально предполагалось что это будет документальная пьеса?

Архипов: Это вы предполагали изначально… Да там абсолютно документальный тренер и речи кандидата Алексея.

Пулинович: А кандидат Алексей читал?

Архипов: Нет, ему сейчас не до этого, я думаю. Пока еще нет. Выключите камеру. Где кандидат Алексей, а где я. Включайте. Не, ну я его видел в штабе: «Здрасьте, – говорю, – Алексей Анатольевич». Но так, за круглым столом, и в кулуары входить не хотел…

Беленицкая: Самыми интересными в пьесе показались документальные сцены, как раз те, что показали нам то, что мы не знаем, что там творится за закрытыми дверями, и хотим узнать больше. А вот те сцены, которые вымышлены. К которому у тебя ироническое отношение.

Архипов: Отеческое.

Беленицкая: Которое перешло в сценарий, в стеб. И вот эта комедийная нота затмила документальное и оставила ощущение, что это такой памфлет.

Архипов: Ну, есть такой жанр – сатира политическая.

Беленицкая: Да, мне в конце уже стало понятно, что это сатира, и меня это огорчило.

Архипов: Это просто не совпало с твоими ожиданиями.

Беленицкая: Почему ты решил простебать это?

Архипов: Ты хочешь спросить, почему я разочаровался? Я не разочаровался. Просто я так устроен, любой текст имеет свои законы, вот стал он складываться именно так, и все.

Дурненков: Я не то что вступиться за Сашу, а сказать. Нам всем интересно узнать, что там за закрытыми дверями, но для того, чтобы эта пьеса была документальной, недостаточно, чтобы автор был в штабе у Навального. Нужно, чтобы он был в штабе у Собянина, еще у кого-то. Документальность – это когда рассматривается точка вопроса со всех сторон. А не с одной стороны. Не может быть автор с одной стороны баррикады. Это уже не искусство, а дидактическая вещь… Если это не документальная, то придуманная вещь, а если придуманная, то кто герой? Мне понятно, почему Саша взял этого Башмачкина. Помните, там даже ангел в шинели…

Архипов: Спроси, мне не слышно, кто-нибудь обиделся?

Казачков: Кто-нибудь обиделся на него? Ну, они потом, они вышли, они тебя ждут.

Демченко: Хочу отметить концовку. Интересная для меня, подтолкнула на размышления. То есть мы получаем кандидата Навального, гм, Алексея. Мы получим в качестве президента через 20 лет, либо он, как сегодня действующий президент, будет 20 лет править?

Режиссер Ирина: Мне как раз понравилась манера отстраненно-ироничная и отношение сатирическое. Она вызывала восторг, желание продолжать. Единственное, что меня смутило, что вы его убили. Вел, вел героя, а потом не знаешь, что с ним сделать, ну ладно, давай я его прикончу, и тогда… Ну а что с ним дальше?

Казачков: Ну, мне кажется, он убил его, потому что хотел показать будущее.

Архипов: У меня черный дан по драматургии. Ангелов запрещают вводить в пьесы драматургам с первым даном, это точно. Спросите у Михаила Юрьевича Угарова. А с четвертым даном ангелов вводить в действие можно, но, вообще, это плохой вкус.

Лисовский: У меня такой вопрос: что там функционально, линия с настольной игрой?

Архипов: Да можно и без нее, Сев. (Смех в зале).

Казачков: Ну а правда, почему такое решение?

Архипов: Ну, эта пьеса написана экспромтом, писалась дня четыре. Я практикующий медиум, сценарист, драматург. Я выстраиваю свои тексты, думаю и так далее. Но здесь думать не хотелось. Вот так пошло, так кубики эти сложились. Когда мне заплатят в Большом театре за эту пьесу и скажут: «Ну, вот тут, старик, мелко, ты сделай большую форму, объем добавь монологов, психологических размышлений, переживаний и сцен», – я позову Талгата тогда с его хитом с песней, этой потрясающей, это его идея. Его гитара.

Казачков: Если отвлечься от конкретно устройства этого текста, у нас сейчас что-то важное произошло, это неуникальный случай, но редкий. Когда что-то очень быстро написано, быстро собрались и посмотрели в театре под другим углом. Кто-то в «Фейсбуке» написал, что такие пьесы должны часто появляться.

Архипов: Алексей Анатольевич?

Казачков: Да, он сказал, что это мегаграндиозно. (Смех в зале). В данном случае какие-то недоделки я воспринимаю не как недостатки, а как свойство.

Архипов: Я не хочу говорить о политике, о своих мировоззрениях, вот есть текст, есть я, у меня другое отношение. Я не хочу о нем сильно распространяться. Некоторые процессы меня радуют. Что меня поразило, что это, как в кино. Когда американские выборы, как в кино, как часы работает – четко. Я для себя это формулировал, возможно, в пьесе этого и нет, что эта пьеса в том числе и о вере, мне не хватает, может быть, самому… Ну, я путано говорю, вот сейчас пошли глупости.

Казачков: Самое интересное.

Архипов: Я для себя в какой-то момент сформулировал, что человеку в ХХ веке не хватает веры. Сказали раньше, что Бога нет, а верить хочется. Вопросы веры в своей жизни я решал многожды. Я ношу крестик, но сказать, что я верю в Бога, не могу. У меня есть какой-то зажим. Там очень много людей, которые поверили, они круче меня, я включаю рацио. А там много людей, которые выключили это рацио и поверили. Сделали ставочку. И на этих ребятах колоссальная ответственность сейчас. Оправдают они доверие или нет. У меня друзья с Украины, помню этот эпизод хорошо. С Ющенко вся эта разборка была, они приехали, так воодушевленно говорили, мы чуть не подрались. Они за Ющенко, какой он классный пацан, я как-то сомневался. Потом через какое-то количество лет они – какое говно. Я понимаю, что у людей отходняк. Похмелье. Я в жизни не раз проходил эти вот циклы. Сначала веришь, потом что-то не так, потом разочарование, депрессия, не хочется ни в кого влюбляться, потом снова, может, это нормально. Но у меня сейчас душевная черствость. Я не могу так сходу поверить и выключить рацио. Но хочу. Вот что меня там зацепило: люди, которые верят, могут смешными быть. Вот два эпизода, которые запомнились. Сидела молодая пара с ребенком. Ребенок хочет спать, писять. Родители: «Сейчас мы покажем тебе Навального, сейчас Навальный пройдет». Ненаигравшиеся два родителя. Я их раз – к себе. И сюда запихнул. А второй, я не был свидетелем, но он меня потряс. Митинг в «Сокольниках», когда встал человек, посадил маленького ребенка на плечи. И встал перед этим автобусом. Это кем надо быть, каким идиотом, чтобы подвергать своего ребенка опасности. Это где твои мозги. Как родителя, меня это выбесило, он тоже попал в пьесу...

Казачков: Давайте дадим высказаться участникам.

Баталов: Мы довольны, мы любим комедии, нам было весело, когда мы делали эту читку. Мне нравится, что главный герой нашего времени такой недотыкомка. К нему испытываешь сочувствие, симпатию.

Архипов: Вот это очень важная мысль, которую я записывал, чтобы вам сказать, что та пьеса… Действительно, в этой ситуации интересен не тот, кто поднимется, а интересны люди, которые не занимались политикой и вдруг стали заниматься. И над этими людьми я не издевался ни разу. Над другими – тоже.