О пьесе Юлии Тупикиной «Джульетта выжила»
Пьесы Юлия Тупикина стала писать благодаря «Любимовке»: четыре года назад ее так покорила атмосфера фестиваля, что она захотела, чтобы и ее пьесу здесь прочитали. Написала полудокументальную «Ба» — текст попал в шорт-лист, а затем был поставлен в нескольких театрах страны. С тех пор Юля — постоянный автор фестиваля: На «Любимовке-2014» была читка «Учебника дерзости», на «Любимовке-2015» - иронической антиутопии в одном действии «Джульетта выжила».
Действие пьесы происходит в 2056 году, био-инженер Ромео и дизайнер Джульетта знакомятся по Skype, но не могут встретиться, потому что на планете бушуют вирусы, а вся жизнь переместилась в Интернет. Путешествуют, ходят в рестораны, влюбляются и женятся люди только по Skype. Проблема одна: размножаться тем же путем не получается. В том, чтобы Рома и Джульетта вышли из дома и встретились, заинтересованы её мама и его папа — пожилые люди мечтают о внуках. Но в жизни Джульетты появляется молодой доктор, от которого она беременеет. Ромео не может этого пережить. Результат — все умерли. А Джульетта выжила.
Михаил Дурненков, драматург: Я так понимаю, никакого напряжения нет, мы ведь сразу знаем, что героиня выжила!
Юлия Тупикина, автор (смеется): Может, она выжила из ума?
После читки в «точной, но ненавязчивой режиссуре» Сергея Шевченко, состоялось бурное обсуждение текста. Приводим подробную его расшифровку.
Юлия, «просто зритель»: Зачем героям встречаться? Почему технологии сразу не вышли на тот уровень,чтобы они и размножаться могли через Интернет?
Юлия Тупикина: Вот, еще не вышли (смеется)
Елена Исаева, драматург, поэтесса: Я люблю Юлю, знаю, какой она замечательный автор, и сегодня пришла специально услышать ее новый текст. Юля в этой пьесе решила очень трудную задачу: если вы оглянетесь назад, то увидите, что в театре антиутопий почти не бывает. В «Джульетте» получилась реальная история, привязанная к жизни — задача, на мой взгляд, очень трудная. Но Юля справилась и сделала эту историю очень многослойной, как в лучших прозаических антиутопиях, когда есть частные герои и судьбы и есть общая история страны — все эти составляющие обыграны, включая еще одну – экологическую, биологическую. И здорово, что Юля ухитрилась в такой компактной пьесе все это уместить, не сделать крен в одну из сторон.
Также в этой пьесе мне очень понравилось, как Юля наращивает частную историю — смешную, комедийную — и мы понимаем, что это нас всех касается, ведь все сидят за компьютерами и никуда уже не ходят. Дальше она начинает постепенно набирать, укрупнять, будто взлетает над маленькой историей, и мы вдруг понимаем, какое отношение ваша социальная позиция имеет к вашей судьбе, к судьбе ваших детей. Автор показывает нам — самое прямое. Вот вам история, в которой героиня выживает за счет того, что все ее предки были хорошими люди, и судьба что-то ворожит, чтобы спасти именно ее, хорошую беременную девушку. Это прекрасно! Юля, поздравляю!
Андрей, режиссер: Мне было неинтересно идти с Ромео. С самого начала ближе и интереснее для меня был Арам. Он гораздо большую симпатию вызывает, и из-за этого мне неинтересно, что там с Ромео произойдет в конце. И я не понял, зачем он так скоротечно всех убивает.
Из зала: А почему это антиутопия?
Елена Исаева: Утопия рисует золотое будущее, а мне такое будущее не понравилось. Поэтому я считаю, что это антиутопия. Она черная, как у Замятина или Оруэлла.
Юлия Тупикина: Я путаюсь в жанрах, может быть, и не антиутопия.
Зрители: Там же есть какой-то подзаголовок?
Юлия Тупикина: Да – Ироническая антиутопия в одном действии. Но его придумала критик Вера Сердечная.
Из зала: Может и пьесу?
Смех
Зритель: «Я не знаю, как правильно сформулировать свой вопрос. Он касается скорее картины мира. Был момент, который меня смутил: когда герои заказывают и читают флешбэки, так получается, что если люди плохие, то они плохие во всех поколениях, а хорошие всегда как бы жертвуют. Это ваша сознательная позиция?
Евгений Казачков, драматург: Не фашист ли вы, Юля? :)
Юлия Тупикина: Так совпало, что точки соприкосновения этих двух родов были такими: одна семья все время была палачом, другая жертвой. В других историях, может быть, вторая семья не всегда была столь идеальной. Если слишком углубляться в прошлое этих двух родов, ковыряться в нем, это была бы другая пьеса. Здесь более легкий жанр.
Елена Исаева: Кроме того, здесь есть такая драматическая вещь, что Ромео – как раз хороший, но последний мальчик в этом роду погибает, тоже становясь палачом. Потому что такой род, такая судьба.
Александр Железцов, драматург: В дополнение к тому, что все хорошо, у меня есть несколько замечаний. Нужно выбросить «в одном действии», потому что это сразу настраивает на то, что пьеса короткая, а она у тебя не маленькая. «Ироническая антиутопия» можно оставить.
На самом деле, Юле удалась очень трудная вещь. Я понимаю, почему именно в этом сезоне появилось большое количество антиутопий драматургических. Потому что невозможно не думать о будущем, и понятно, что хороших вариантов будущего, по крайней мере на нашей территории, не предвидится. И естественно, драматургов эта идея захватывает, я сам себя за штаны дергаю, чтобы не писать какую-то жутко мрачную вещь. И, так понимаю, довольно много народу себя останавливало, потому что лишний раз не хочется описаний озверения, одичания и деградации. Юля же сняла очень неприглядную картину мира, но сделала ее съедобной с помощью иронии и хорошего настоящего юмора. Это тот случай, когда комедийная форма позволяет примириться с совершенно некомедийным содержанием. Чего мне не хватало для полной убедительности будущего? Того, что хорошо ухватывают Пелевин и Сорокин, и что почти не затронула ты – слегка меняется язык. Уже сейчас даже на приличных радиостанциях, да и просто люди, путают ударения в названиях провинциальных городов, в украинских фамилиях. То есть ударение всё более и более деградирует, и вот нужен бы этот язык будущего, по которому можно понять то, о чем они говорят, но и понятно, что география внешнего мира, в который они не высовываются, уже как мифологическая реальность для них. Это комедийно, кроме того. И тогда будущее из литературного приема станет внезапно убедительным. Если сделать это – будет лучше. А пьеса хорошая, поздравляю!
Аплодисменты
Зритель: «Одно маленькое замечание: раскулачивание – это не 21 год, коллективизация начинается в 29–30-е. 21-й – еще НЭП».
Непродолжительный спор о годах.
Михаила Дурненков: Проблема-то безобидная, годы подправил и пошел! Гораздо страшнее, когда проблема драматургическая.
Павел, актер: Что побудило написать эту пьесу? Как пришла идея?
Юля Тупикина: Я прочитала слова Николая Коляды, он сказал, что в театр люди всегда будут ходить на историю про Ромео и Джульетту, и подумала: а напишу-ка и я. И все пойдут в театр. Мне захотелось посмотреть на эту историю по-новому, как еще она может развиться.
Евгений Казачков, драматург: Я, возможно, здесь в диком меньшинстве, но мне не понравилась пьеса. Что, кстати, говорит о независимости организаторов от отборщиков. Дело в том, что в искусстве это не первая антиутопия такого плана. Как человек, который любит и интересуется жанрами, смотрит современное кино, я уже видел показанную в этой пьесе психологическую часть в куче разных фильмов и сериалов, и там это было сделано гораздо более цельно и правдоподобно. Думаю, например, многие смотрели фильм «Суррогаты».
Кроме того, хорошая фантастика и антиутопия показывают некий социальный вывих: вот его зерна сейчас и вот к какому трагическому социальному, психологическому давлению, несправедливости, разлому он привел. Но мир, который ты рисуешь в пьесе, не целен в своей нетрагичности, невывихнутости. Это не антиутопия, потому что если мы говорим, что люди перестали совокупляться, то откуда 10 миллиардов человек? Да, есть вирус какой-то, но людей-то стало больше. Нет выжженной пустыни и несчастных 200 тысяч человек, которые боятся друг к другу выйти. Вроде бы, на улице опасно, но есть курьеры, которые ходят в респираторах. Этот мир для меня не захватывающе опасен. Нормальный мир.
Что оригинального, что ново в этой пьесе? А нового и оригинального в ней – история, которая делает ее уникальной – история отечественных разборок начала ХХ – середины ХХI века. Но ты отводишь эту часть абсолютно в конец и решаешь ее очень быстро и прямолинейно: эти люди все время ссорились, плохие умрут. И вот это «плохие-хорошие, они умрут» не связано с миром, который ты описываешь, потому что выяснить свою родословной можно и сейчас, заразить друг друга вирусом можно и сейчас. То есть мир он как бы не участвует, это просто некий мир, в котором происходит история.
С другой стороны, сам месседж этой оригинальной истории, он странный: либо ты имеешь в виду, что доброта передается генетически и жертвенно, либо — воспитанием. И эта тема мне кажется большой и интересной, но ее развития я не увидел. Далее, тот вывод, который пока считывается, странен: огромный мир будущего создан для того, чтобы сказать, что хорошие люди выживают, а плохие — всегда плохие. Я не понимаю, как к этому относится, ты мне не дала возможности к этому как-то отнестись, подключиться лично. Но есть огромный для этого потенциал.
Михаил Дурненков: Юля в каждой пьесе пишет про отношения между мужчиной и женщиной с женской позиции, это ее инструмент познания мира. Мужчины этого рода постоянно портили жизнь женщинам другого рода. Интересно, что значит Арам в этом противостоянии мужских мужчин и женских женщин? Пока у меня нет ответа на этот вопрос.
Антон: Мне хочется сказать отдельное спасибо за воображение автора. Пьеса мне понравилась, я много смеялся. Но возникла нестыковка: персонажи вроде бы в новом мире, но ведут себя как люди прошлого, как сегодняшние – модели поведения особенно не изменились.
Михаил Дурненков: Открою секрет: все пьесы про будущее, антиутопии – они про нас, а не про каких-то других людей.
Елена Ковальская, критик: Я не могу вспомнить ни одной веселой антиутопии, поэтому я бы вообще не говорила о том, что это попытка сформулировать будущее. Это просто хорошая комедия! Да и все-таки небольшая дистанция между нами и описанным 2056 годом. Будущее — просто комедийная гипербола, и в ней огромное количество смешных деталей. Здесь не было никакой попытки пророчествовать, это легкая пьеса, дико смешная, и то, что мужчина из поколения насильников переселяет себя в паяльник, тоже очень смешно.
Григорий Заславский, критик: Здесь было очень много смешного, я получил огромное удовольствие, и мне даже не интересно сейчас анализировать, насколько это было поверхностно. Другое дело, конечно, что это никакой не 2056-й год, а максимум 2020-й. И тогда можно придумывать больше чего-то на уровне изменений языка, быта. Потому что даже за десять лет всё так изменилось, что приходится рассказывать детям про времена, когда не было мобильных телефонов.
Маргарита: Мне все понравилось. Вообще отличная вещь, и я бы посмотрела с удовольствием спектакль по этой пьесе. Очень хорошо чувствуется бэкграунд исторический и социальный, мне нравятся персонажи и как они говорят. Может быть, стоит поработать на уровне технологий – будущее пока не очень явно.
Сергей Шевченко, режиссер читки: Я полюбил Юлю с первого текста, поэтому в этот раз даже не читая согласился и бросился в омут. Абсолютно согласен, что это легкий жанр. Важно, что когда читаешь о будущем, всегда ждешь картинки, хочешь увидеть его. Но это уже вопрос к сценографам и режиссерам, которые будут ставить этот текст».
Наталья Дубашинская
Фотоотчет с читки в группе фестиваля на Facebook