Интервью с драматургом Анастасией Косодий

Анастасия Косодий – ударение на последний слог — журналистка из Запорожья. На местном телевидении она автор нескольких программ, посвящённых актуальным событиям в Украине. «Сейчас у нас всё так или иначе связано с войной», - говорит Настя. Её пьеса, представленная в этом году на «Любимовке», тоже о войне. Да и разговор наш не удалось ограничить только театром и драматургией.

Настя, когда и почему ты начала писать пьесы?

Где-то года четыре назад. Просто когда мне пьеса перестаёт нравиться, я исключаю её из числа написанных (смеётся). Сейчас я начинаю отсчёт с «Захвати мне облгосадминистрацию», которая была на «Любимовке» в прошлом году. До этого я как-то не понимала концепт актуальной пьесы. Не понимала, где искать темы. С одной стороны, они на поверхности. Но как представить публицистический текст в театре? Я много общаюсь с переселенцами, волонтёрами, многие их монологи – идеальные вербатимы, но в телевизионном формате они на зрителей воздействия не произведут, нужна драматургическая структура.

Потом начался Майдан, я ходила и задавала людям простые вопросы – зачем вы пришли и как думаете, чем это всё закончится. Ходила для себя, не для работы. Записывала на диктофон, выкладывала в интернете. События развивались, и я поняла, что хочу написать об этом пьесу. Но пьесу не документальную, потому что знала, что в Киеве уже делают «Дневники Майдана», и их выборка в любом случае будет больше и лучше. И я решила сделать что-то такое... кислотное, что ли. Получилась странная пьеса, с бесконечными переходами из одного состояния в другое. При этом там очень много документальных моментов, которые узнают запорожские зрители. Она очень внутренняя, рассчитана на внутреннего зрителя – объяснить самим себе, что мы такое.

Почему в обе пьесы ты вводишь фантастические сюжетные линии?

Фантастика – хороший способ отстраниться, инструмент, метафора, которую не надо воспринимать серьёзно. Так мне легче говорить на эту тему. Мне проще придумать какую-то кислотную идею и потом от неё идти, развивая так, как она могла бы развиваться по логике выдуманного мира. Это просто разные способы посмотреть на проблему.

Все твои пьесы посвящены войне?

«Захвати мне облгосадминистрацию» писалась ещё до начала военных действий, но в целом да, все они посвящены одной проблеме. Я не считаю, что все драматурги должны писать о войне, потому что это актуальная тема и всё такое. Пусть все пишут, о чём хотят. Я пока не могу, для меня сейчас это самая важная тема. Я помню свои ощущения, когда в январе 2014 года у нас в городе был первый разгон Майдана под облгосадминистрацией. Мы знали, что такое может быть, но до этого власть не обращала на нас внимания. А тут они решили отреагировать. К счастью, никто не погиб, но было очень много пострадавших, избитых. На следующее утро я ехала мимо этой площади, ехала и понимала, что это уже не моё место, я его своим не ощущаю. Есть вещи, на которые ты можешь закрывать глаза, а это был момент, когда не думать о том, что происходит, было невозможно. Не осталось зоны комфорта, которой ты можешь себя отделить. Я ехала, и мне было так страшно, я не могла ни музыку в наушниках слушать, ни книжку читать – я ничего не могла, кроме как думать об этом. Это ощущение сглаживается время от времени, но пока я ни о чём другом писать не могу.

Расскажи о том, как ты писала «Привези мне из Львова, чего в Запорожье нет».

Первыми появились Супермен и Скотинамен. Мне просто очень хотелось написать что-то про них, я даже уже не помню, откуда они взялись – какая-то шутка, детская игра. Мне казалось, это такие классные герои, трикстеры. Я подступалась к ним с разных сторон. Писала различные варианты сцен. Не знаю, как они воспринимаются в пьесе – как положительные или отрицательные, но вообще они не про то и не про это.

В пьесе очень много реального. Лена – это реальный персонаж. Правда, она не депутат, она активистка, которая в своём стремлении помочь стране часто перегибает палку и становится почти фашистом. Это то, что меня пугает в современной Украине – радикалов не так много, но способны они на многое. Влад и Катерина – образы собирательные.

Обличья Супермена и Скотинамена – это тоже отчасти реальные персонажи. Например, Михаил – это мой оператор Миша, он сейчас в АТО, а до этого ездил по освобождённым городам. И мы как-то с ним общались, обсуждали это всё, и он мне сказал: «Ты знаешь, а я бы хотел, чтобы нас тоже захватили. Захватили и потом освободили, чтобы мы это говно к себе больше никогда не призывали». И я впала в прострацию. Ясно, что он не хотел человеческих жертв, но сама мысль ввела меня в ступор. Из этой ситуации получился разговор Катерины и Михаила.

Понравилась ли тебе читка в постановке Михаила Рахлина?

Очень понравилась. Когда я пришла на репетицию к Михаилу, я сначала не поняла, почему так подобраны персонажи. У меня Влад – это такой неухоженный подтоптанный мужчина средних лет. А у Михаила был человек дождя. Я, конечно, не знаю, как человек дождя может стать депутатом, но, наверное, как-то может. И это решение было очень крутым. Получилось то, что надо. Не говоря уже о Коровьеве и Бегемоте, которые у Михаила вышли из Супермена и Скотинамена. С текстом поработали здорово.

К сожалению, у меня нет такого режиссёрского опыта, как у Михаила. За один день он сделал очень крутой концепт моего текста. На репетициях в Запорожье мы шли больше от написанного – какая эмоция указана, с такой эмоцией персонажи и говорят. А сейчас я понимаю, что получается какая-то сериальность, и от этого нужно отходить. Когда герой спокойным уверенным голосом говорит страшные вещи, становится ещё более жутко. Я очень надеюсь, что у меня хватит совести не копировать идеи Михаила, и мы сможем придумать что-то своё. Но я очень ему благодарна за результат.

Во время обсуждения после читки ты говорила, что в государственных театрах твоя пьеса востребована не будет. А что насчёт зрителей, им эти темы интересны?

Я сначала поясню про театры. Такие пьесы не востребованы в Запорожье. В Киеве, во Львове, возможно, руководители театров и взяли бы такой материал. У нас тоже ситуация меняется. Ещё год назад режиссёры говорили мне, что в театр люди ходят отдыхать, поэтому спектакли про войну не нужны, а сейчас сами делают постановки об этом. Правда, с такими ужасными синопсисами, что я не хотела бы их смотреть.

А зрителю это нужно, мне кажется. Мы делали постановку моей пьесы «Котёл», она наполовину документальная, там есть художественный скелет и документальные монологи, которые можно наклеивать в зависимости от контекста. Первый спектакль у нас был про военных, и монологи были про военных. Второй спектакль был про переселенцев, и монологи про переселенцев. Третий спектакль мы хотим делать про посттравматический синдром. Я думаю, зрителям это очень интересно, я вижу их реакцию. Мне вообще кажется, им хочется видеть себя в театре. Я помню, когда в прошлом году на «Любимовке» слушали «Захвати мне облгосадминистрацию», такая нервная атмосфера была в зале, было видно, что людям не совсем понятно, как реагировать. А в Запорожье слушали очень спокойно. Я даже боялась, что неправильно воспримут фантастические моменты, но никто ничего мне на этот счёт не сказал. Людям явно хотелось видеть этот опыт отрефлексированным. Потому что мы-то рефлексируем совсем иначе, не так, как в газетах и на телевидении. Плюс мы всегда открыты к диалогу, после каждого спектакля у нас проводится обсуждение, это помогает выпустить пар, зрители высказываются и, как правило, говорят – да, продолжайте это делать, нам это нужно.

Конечно, зрителей ходит не так много, как в больших городах, но это уже постоянная публика. Публика, которая растёт вместе с нами.

А с кем ты делаешь спектакли? Работаешь с каким-то театром?

Пока мы театром не являемся. Просто собрались активисты, которые хотят этим заниматься. Мы постоянно перебираемся с места на место, но что важно – люди готовы давать нам помещения. И абсолютно бесплатно. Готовы даже технику дать. Это меня очень радует. Потому что ещё года три назад найти локацию было бы гораздо труднее.

Ещё недавно мы были сонным аморфным городом, из которого многие хотели уехать. А теперь я и сама думаю по-другому – да, у нас ничего нет: и в смысле новой драмы, и в более широком смысле, но мы можем это сделать. Тут мы действительно нужны.

Как ты считаешь, как будут дальше развиваться взаимоотношения российской и украинской культуры?

Мне кажется, российскую и украинскую культуру нужно разграничить. Когда культурные традиции настолько тесно смешаны, так или иначе одна начинает давить другую. Мне нравится русская культура и русский театр, но мы будем лучше работать, когда будем понимать, чем отличаемся друг от друга и что мы можем друг у друга взять. Мне бы, например, хотелось в Запорожье провести читки русской драмы, чтобы показать, что из себя представляет современная русская культура, потому что многие не идут дальше Пушкина, Гоголя, Чехова и просто не имеют понятия, как она меняется и о чём она говорит. А мне всегда очень интересно читать пьесы современных российских драматургов. Я думаю, нам нужно друг друга знать, но не сливаться в одно целое.

Наталья Субботина