«Семена» Артема Головина - о пьесе, читке и авторе
Этот текст – нечто плывущее, задевающее краем, но не дающееся в руки. Краткий пересказ основных его точек похож одновременно на легенду и детектив. Север, отец и сын, метания из-за переезда. Бесконечный бег (от кого?), когда-то случившееся убийство оленя. Будто блуждающий луч фонаря, эпизоды выхватывают разрозненные кусочки времени и пространств. Соединяют их в рваный, неоднородный, но всё же единый поток. Бытовое настоящее, мерцающее туманное прошлое, мистические видения, родственники местных северных верований и преданий – казалось бы, далёкие вещи, образующие «тело» пьесы.
«Семена» лучше читать вслух, одни лишь глаза не фиксируют омутовидный ритм фраз и целых сцен, самую важную находку Головнина. Эту особенность уловил режиссер читки Юрий Квятковский и сделал на нее ставку. Актёры тянут, пропевают или пришёптывают, создавая из звуков уже не текст, но целый мир со своими законами и «географией». Добавленная мелодичность произнесения меняет диалоги «под себя», выделяет или сглаживает, дружит с репликами, помогая стать им ещё выразительней, или враждует, превращая их в сплошной шумовой поток. Здесь можно что-то не уловить, не понять головой, но всё равно поддаться зачаровывающему камланию. Не зря предыдущий «любимовский» текст Артёма «Коляски» вошёл в программу «Психоночи»: медитативность на грани с безумием, соединение интуитивности и внешней расплывчатости сохранилась и в «Семенах».
Артем Головнин, автор: «Эта пьеса – о ненависти, о мести. На Севере я не был, только в Сургуте, и мне кажется, чувствуется, что это такое представление человека о севере».
Михаил Дурненков, драматург: «Этот текст очень талантливый. По концентрации каких-то найденных вещей, которые невозможно спланировать. Это тот момент, когда автора несет, и он подключается к каким-то сферам, и выдает-выдает-выдает текст. Мне показалось по читке, что там есть система миров. Не знаю, насколько она система, но есть бытовой уровень, есть надбытовой, есть абсолютно психоделическое пространство, пространство инициации, где разговаривают с оленями, и лексика меняется в этот момент. Пьеса предполагает сложный подход, для того, чтобы всё это свести воедино. Поющая манера, наложенная артистами, где-то помогала, меня включало, и я внезапно остро слышал текст. И он здорово в меня попадал. Но от начала до конца единым потоком это не складывается, оно сшито из разных шкур».
Нияз Игламов, отборщик фестиваля: «Меня медитативный способ прочтения "взял" во время читки и немного переиначил отношения с пьесой, которую я читал глазами. Я не могу сейчас сформулировать, как именно, но всё-таки я по-другому представлял те смыслы, это же определенная манера, которая может быть даже интересней, поскольку на этом фоне символическая история с оленем глубже раскрылась».
Тина Коваль, журналист: «В пьесе много символов: и олень, и папоротник, и семена. И на фоне этого у меня было ощущение, что что-то теряется. Вы сейчас прояснили, что мать ушла. Я же поняла, что она погибла при катастрофе, когда сбили оленя. Я это восприняла так – мамы нет, и поэтому так складывается пазл, отношения отца с сыном. Очень много всего, это круто, но какие-то вещи просто не укладываются из-за того, что их слишком много».
Екатерина Гузема, драматург: «Я читала пьесу глазами, и мне понравилось, что длительное время сохранялось воспоминание о том, какая в ней атмосфера. Ты можешь не понимать, что произошло, не помнить подробности, но ты помнишь атмосферу и что текст интересный».
Артём Головнин о...
...Николае Коляде
Я на самом деле компьютерами занимаюсь, наверно, компьютерный программист, можно так сказать. Драматургией стал заниматься из-за Николая Коляды. В общем, я просто пошел к нему на занятия и занимаюсь с ним. У меня есть желание рассказывать какие-то истории, и это тот человек, который может научить это делать.
....том, как пишет пьесы
В случаях с «Коляской» и «Семенами» были в основе разные вещи. В первом случае это какая-то шутка, во втором… наверно, тоже шутка, просто смешная ситуация - вот к человеку приходит олень. И всё.
...том, откуда взялся олень
В японской культуре есть такой сюжет, что приходит кто-то извне. И мне хотелось, чтобы приходил какой-то персонаж из другого мира и меняет жизнь обычных людей. Сравнительно обычных. Совершенно умозрительная конструкция, по ходу там она стала сложной.
Тата Боева
Фотоотчет с читки на официальной странице фестиваля в Facebook
Фото: Юлия Люстарнова