О мастер-классе Саши Дагдейл (Великобритания)

Каким образом перевести драматургический текст, не потеряв при этом его ритмических и стилистических особенностей? На что должен ориентироваться переводчик, чтобы приблизить свою работу к оригиналу? Какие опасности встречаются при взаимодействии с различными культурными и лингвистическими кодами? Как в современных условиях быстрой трансформации языка отразить эти изменения и сделать их понятными для иностранного уха?

Эти вопросы стали отправной точкой мастер-класса, проведенного переводчиком и поэтом Сашей Дагдейл из Великобритании в рамках образовательной программы фестиваля Любимовка.

Саша Дагдейл: «Переводчик – это человек, который всё время слушает голоса».

Голоса, предложенные Сашей, были не совсем привычными. Участники мастер-класса на протяжении десяти минут слушали пение дрозда. Задание: прослушав запись, постараться затранскрибировать услышанное. Внимание к звучанию, чуткое восприятие всех тонкостей птичьего пения позволяют наиболее точно определить характер языка, несмотря на то, что в данном упражнении под языком подразумевается язык птиц.

Второй этап – перевод получившегося подстрочника в текст диалога или монолога. Результаты трансформаций не ограничились заранее определенными рамками – возникали различные жанры, сюжеты, ритм, интонации. Слух как медиум, слух как инструмент, способный помочь уловить неуловимое.

Почувствовать, подобрать наиболее близкое «означающее» - основная задача переводчика. Трудоемкий процесс, но необходимый. Особенно в отношении современной драматургии, что и стало предметом дискуссии, завершившей семинар.

Саша Дагдейл: «Я перевела эту (П. Пряжко «Жизнь удалась») пьесу. Не так легко дается на перевод работа Павла Пряжко, хотя кажется очень простым текстом. Но он настолько ритмичный. Для меня есть огромное сходство между тем, что мы делали, и прочитанным только что диалогом Павла Пряжко.

Ритм содержит характер, конфликт и эмоцию. И поэтому мне действительно кажется, что птичье пение, несмотря на то, что это упражнение абсолютно абстрактное, все равно очень хорошее для переводчиков. Это скорее метафора для занятий переводом, чем система или правила, по которым мы действуем.

Каждая пьеса имеет свои проблемы и голоса, и каждый раз необходимо воссоздать заново правила игры. Но я всегда стараюсь соблюдать ритм русского языка. То есть даже если это отходит от английского порядка слов. Мне всегда важно, чтобы русский ритм звучал.

Поэтому я не стараюсь найти аналогичной рифмы в английском языке. В русском языке есть ритмический запас и гибкость. Хочется что-то от этого показать нашим драматургам и слушателям, потому что для меня это сокровище русского языка».

В поле обсуждения попали тексты, по своему ритму и построению сходные со стихотворными: «Проза, но стихи». В качестве примера – пьесы Ивана Вырыпаева, который всегда работает с внутренним ритмом текстов.

Этот принцип является ключевым звеном произведений такого рода – и формо-, и смыслообразующим. Дополнительная сложность для переводчика. Саша Дагдейл говорит, что подобные тексты балансируют «на грани бессмысленности». Цель – «держать их на грани и вовлечь слушателя в ритм». Перевод, избегающий оригинального ритма, целиком обесценивает пьесу.

В связи с этим встает вопрос о новом языке русской драматургии. Тенденции в трансформации драматургического языка последних лет иначе обозначают задачу перевода. На смену нарративу приходит монтаж, движению по линии сюжета – панорама. Иначе осмысливается и используется интернет-переписка, выступающая уже как часть ритмической и эмоциональной организации текста.

Саша Дагдейл: «Это интересно с точки зрения перевода. Ведь разговорный язык и письменный отличаются, они не совпадают и звучат слегка отстраненно».

Иного рода трудности предлагают тексты, которые уже на родном языке представляют собой «как бы плохой перевод». Художественный прием, на первый взгляд делающий речь плоской и неестественной, невозможно исключить, не потеряв при этом жанра.

Можно ли в таких случаях обращаться к аналогам в английском языке и в английской культурной среде? Саша считает, что если в единичных случаях это возможно, то как метод перенесение специфики языка и реалий жизни себя не оправдывает. Поскольку, во-первых, начинает чрезвычайно далеко уводить от подстрочника, создавая таким образом новый художественный мир, имеющий мало общего с оригиналом. Во-вторых, что намного важнее: «Мы должны получить доверие публики. И когда публика ходит на русскую пьесу, они понимают, что это Россия. Контекст и язык должны совпасть. Иначе у публики возникает недоверие, и тогда теряется уровень условности».

Соединение двух культурных сред, внимание к нюансам языка и особенностям конкретного текста, умение уловить динамический характер пьесы – искусство переводчика. Искусство слышать птичьи голоса.

Мария Апостолова  

Фотоотчет с мастер-класса на официальной странице фестиваля в Facebook

Фото: Дарья Аксёнова