О читке «Антитеррор» Андрея Васильева

Эта пьеса – больше, чем отклик на деятельность ИГИЛ. Актуальная сегодня проблема – лишь средство, с помощью которого драматург говорит о  более глубоких процессах, происходящих в обществе. Это пьеса о современном человеке, не способном защитить себя от нефильтрованной травмирующей информации, о человеке, перманентно находящемся в состоянии стресса, увязающем в цифрах и фактах. Васильев наглядно показывает, что это касается всех: молодых и старых, мужчин и женщин, начальников и подчиненных, православных и мусульман… Опасность угрожает всем одинаково, каждый обвиняет другого и жалеет себя. Пять картин, пять диалогов, идущих либо последовательно, либо параллельно. Как именно, значения не имеет: эффект достигается кумулятивным способом. Только услышав все пять историй, мы складываем этот паззл. Композиция пьесы, тем не менее, очень продуманная, текст выверен ритмически. Если читать его в том порядке, в котором он изложен автором на бумаге, можно заметить, что на эмоциональном уровне это, как волна, которая медленно набирает обороты, к золотому сечению достигает своего пика и затем утихает.

После читки состоялось интересное обсуждение

Полина Бородина, драматург:

- В последнее время для меня это очень актуальная тема, люблю на ночь уточнять что-то про ИГИЛ, а потом снятся какие-то сны. Думаю, я не одна такая. Мне кажется, очень важная тема, когда мы про все в нашей жизни думаем, как про угрозу, и когда мы начинаем как-то на кухне бороться с терроризмом, мы превращаемся в террористов, когда мы начинаем бороться с расизмом, мы превращаемся в расистов. Эта вещь очень незаметно происходит, я сама себя иногда ловлю на этих мыслях, которые вылезают, когда читаешь, например, про потоки беженцев. Когда, с одной стороны, видишь очень трогательную картинку маленького мальчика, а с другой стороны, есть вопрос о том, что вообще давайте поставим стенку, потому что там могут быть выходцы из ИГИЛ. Ты понимаешь, что твой мозг так сконструирован, что очень легко в этом ощущении угрозы сделать из себя животное существо, и у тебя получаются какие-то совершенно негуманистические вещи. Или недавно я читала каких-то удивительных интеллигентных людей, которые предлагали разобраться с арабским миром потому, что арабы ничего, кроме цифр, не придумали. И ты понимаешь, как эти конструкции строятся. 

Олег Липовецкий, режиссер:

- В какой-то момент я начинаю понимать, что для меня это не истории разных пар, это одна история. Эта пьеса - целиком большой конфликт, это сильная сторона. Люди, которые пытаются понять, как им жить в этом мире, как им решить конфликт с миром, внутри каждой истории не могут решить еще и свой конфликт. Они конфликтуют изначально, и решение невозможно. 

Михаил Дурненков, драматург:

- Когда мы прочитали «Антитеррор», нам всем вспомнилась другая пьеса, «Shoot/Get treasure/Repeat» Марка Равенхилла, написанная уже, наверно, лет двенадцать назад. Там похожая структура, правда, там двенадцать новелл, и повторяемость темы, нарастание.

Петр, режиссер:

- Мне показалось ценно то, что в каждой паре речь шла не про терроризм, он был средством, они пользовались им, как кому удобно. Поэтому и дети в конце, по-моему, про терроризм не говорят, только о том, что надо жить и радоваться. Или один раз. А так как последняя пара должна суммировать все предыдущие, то это круто, что они сказали, что не про терроризм вообще. А про то, что люди бояться между собой.

Анна Банасюкевич, театральный критик:

- Я думаю, это про то, как глобальный мир подмял под себя частное сознание и, в общем-то, психика не справляется с информационным миром. Информационная картинка подминает под себя нервы и быт.

Елена Исаева, драматург:

- Пьеса эта очень серьезная и очень страшная, на самом деле. Там все очень точно простроено в эпизодах. Может, она и должна вызывать отторжение у многих. В первом эпизоде просто заявлена проблема. Во втором эпизоде мужчина и женщина кричат о терроризме, но, ребята, терроризм – это внешний план. Не надо же считывать текст только по нему. Что говорит мужчина - он родится, я не буду водить его в школу, я сам всему научу. Мы понимаем, что в семье будет такой террор, когда родится этот ребенок. Они же орут не про террор, а про нелюбовь. Нелюбовь рождает террор. В чем ужас - что нет антитеррора, что навязанная нам агрессия порождает агрессию, мы на это покупаемся. Нет непротивления злу насилием. Все время мы тоже вперед выпускаем агрессию. 

Маргарита, волонтер фестиваля:

- Эти люди, будучи в разных жизненных условиях, из этого потока не выходят, потому что они получают одну и ту же информацию, может быть, из одних и тех же источников, одними и теми же словами. Поэтому они и разговаривают об одном и том же, одними и теми же фразами, и все, один и тот же вывод у них на дне этой воронки. 

Алиса Терехова, переводчик:

- Мне страшно стало в один момент в этой пьесе. В женской паре. Я как наивный идеальный зритель не чувствовала вообще подвоха, только эти цветочки, любовь, две молодые девушки, красавицы, длинные волосы, и вот этот мужчина. Меня вели-вели, и в какой-то момент до меня дошло, зачем. И вот от этой подмены мне стало по-настоящему страшно. Не любовь рождает у нее смерть, а вот этот вот обман, подмена.

Алексей Дьячков, режиссер читки (за автора пьесы):

- Андрея нет, но он сказал, что его толкнуло. Он говорит, что вот люди ненавидят друг друга, они ненавидят этих, этих, этих, и понял, что – а кто здесь будет жить? И об этом хотелось сказать.

О пьесе размышляла Лиза Рябинина

Слушала выступающих и записывала Тата Боева

Фотоотчет с читки на официальной странице фестиваля в Facebook

Фото: Дарья Аксёнова