Интервью с драматургом Михаилом Соловьёвым

Автор пьесы «Мишка» из Ижевска приехал на Любимовку всего на два дня. Ответственная работа отпустила только на выходные, и уже ранним утром в понедельник его снова ждала служба. Дело в том, что Михаил по образованию криминалист, работает следователем, а пьесы пишет в свободное время, которое получается выкроить только ночами. Жить в таком ритме непросто, но Михаилу нравится совмещать профессию и увлечение, сил хватает, а главное, оба процесса приносят удовольствие.

Миша, как же так вышло, что ты, будучи криминалистом, начал писать пьесы?

В драматургию я попал случайно, ходил в киноклубы, театры и несколько лет назад познакомился с одним из режиссёров Ижевска Павлом Зориным. Он и предложил мне принять участие в Школе удмуртской драматургии, которую они организовали в 2013 году вместе с драматургом Валерием Шергиным. Я решил попробовать – вдруг понравится. Суть обучения была очень простая – мы готовили пьесы по заданию или на свободную тему, потом обсуждали. Я написал первую – и понеслось. Я ведь и до этого пытался работать над сценариями, но как-то не было стимула, не знал, куда их потом пристроить.  А сейчас у меня уже пять пьес. Конечно, хочется дальнейшего развития, хочется, чтобы по моим текстам начали ставить спектакли. Поэтому я не теряю надежды, отправляю работы на конкурсы. Кстати, на Любимовке я уже во второй раз.

Свою основную профессию я бросать не хочу, она мне нравится. Мне приятно осознавать, что я приношу людям пользу. Единственный минус – очень плотный график. Я бы на Любимовке всю неделю пробыл, но не могу - служба. Хоть коллеги и относятся к моему увлечению вполне лояльно и адекватно, для них главное, чтобы драматургия не мешала работе. И пока у меня это получается, - будто есть две параллельные вселенные, не знающие о существовании друг друга, между которыми я курсирую.

Конечно, жертвовать всё равно чем-то приходится. Работа, как ни крути, занимает больше времени, она важнее, хотя я считаю, что и мои пьесы в будущем будут пользу приносить. Прочитав добрую и хорошую пьесу, человек сам станет добрее и лучше.

Расскажи о своей работе над «Мишкой».

Года три назад я написал маленький рассказ страницы на три. И сюжет был как раз, как в первых двух картинах «Мишки» - дети просыпаются в разрушенном доме, мальчик ходит, осматривается, встречает кошку, из пьесы я её впоследствии убрал, и на этом рассказ заканчивался. Я дал его почитать друзьям, но опять же не знал, что с ним делать дальше. А когда начал писать пьесу, решил к этой истории вернуться.

Война в «Мишке» не самое главное. Пьеса больше о желании людей жить, о желании осмыслить то, что происходит, откуда берётся насилие, злость, вся эта ненужная чепуха – этим и занимается главный персонаж со своим плюшевым медведем.

Изначально я делал своих героев сказочными. На обсуждении после читки кто-то сказал об ощущении, что пьеса написана подростком. Мне и хотелось, чтобы этот мир был описан таким, каким его видит главный герой – мальчик Бо, чтобы зрители увидели его именно глазами ребёнка.

Какие темы кажутся тебе наиболее важными сегодня?

Создавая пьесу, я пытаться что-то изменить, показать людям, что в них не так. Многие сегодня живут на автопилоте, просто убивая время, а так нельзя. И конечно, люди неоправданно жестоки и злы.

Ещё мне хотелось бы исследовать тему человеческого страха – откуда он берётся и как люди действуют в состоянии ужаса. Когда-нибудь я напишу очень страшную пьесу, в духе русских сказок, где орудует всякая нечисть.

Тебе ближе именно фантастические мотивы?

По-разному, всё зависит от настроения. Иногда хочется фантастики, где весь мир полностью вымышлен. А если работаю над реалистической пьесой, мне нравится вводить в неё мифологические мотивы, какое-то фантомное существо, которое с кем-то из персонажей разговаривает.

С чего у тебя начинается работа над пьесой?

Я просто сажусь и начинаю писать. Задаю себе начальную точку развития событий, продумываю атмосферу, которая прошла бы через всё действие. Правда, иногда бывает, что в итоге получается не так, как задумал изначально. Ты планировал, что концовка будет одна, а события развиваются так, что ты вдруг выдаёшь финал, неожиданный даже для себя. Пьеса начинает жить сама по себе – ты персонажа создаёшь, создаёшь для него историю, но потом понимаешь, что он по такому сюжету двигаться не может, потому что в каких-то ситуациях уже проявил себя определённым образом и показал свой характер. Это очень интересный процесс.

Когда пишу, я представляю себе чёткие и яркие картинки, но они возникают у меня не в связи со сценой – сцену не представляю. Я себе представляю мир, который создаю. Я хочу почувствовать этот мир, погрузиться в него, чтобы и читатель смог в него окунуться, а не представлял себе три стены, занавес и людей, который ходят туда-сюда по сцене.

Готов ли ты к тому, что режиссёр может увидеть созданный тобой мир по-другому и расставит в спектакли не те акценты, которые тебе кажутся важными?

Я готов к любым экспериментам и всегда открыт к каким-то изменениям. Ирина Волкова, которая отвечала за читку, тоже вносила свои коррективы, которые мы обсуждали, я был не против. Хотя в одном моменте был всё-таки не согласен - я бы отделил голос мальчика от голоса медведя. Мальчик читал и за Мишку, и за себя, и не всегда было понятно, чьи слова он произносит. Но в целом, режиссёр волен делать всё, что угодно. Мне самому интересно узнать, как другой человек прочтёт и увидит то, что я написал. Совпадут наши идеи или нет, что своего он внесёт в мой текст. Я считаю, что творческое пространство должно быть гибким и сам готов быть таким.

Наталья Субботина